| Сколько бы я мест не посещала, меня всегда тянуло домой, в родные просторы, в родной город, где прошло всё моё детство, юность. Знаете, мои друзья, этот город манит меня всегда назад, чтобы заметить какие-то в нём детали. Сегодня мы отправляемся в путешествие по моему родному городу Радужному, в Ханты – Мансийском автономном округе – Югре.  Радужный, март 2018 год
Первое, что Вы увидите при въезде в город – это нефтяную вышку с надписью Радужный, а дальше как у всех городов какие-то объекты, связанные с инфраструктурой города — предприятия. Проехав все эти объекты, Вы увидите город с моста, который будет виден, как на ладони, но не спешите выходить, Вам стоит доехать до автовокзала города, который находится, почти в центре населенного пункта.
Если ты пойдешь по прямой, то наткнешься в большое здание, местный небоскреб (конечно, шучу) – это самое высокое здание бизнес-центр Аганград, в котором находится гостиница с одноименным названием. Она находится на 7 этаже бизнес-центра. В нём же находится Эколого-этнографический музей города, который обязательно стоит посетить, прикоснуться к истории развития и становления города, а также узнать, как живут коренные народы Югры: ханты и манси, увидите флору и фауну района Нижневартовского. Не забудьте, оставить своё пожелание музею, в книге посетителей.
Через дорогу от Аганграда, Вы можете увидеть мемориал «Памяти поколений», который открыт 10 мая 1995 года на 10-летие города Радужный. Скульптором памятника является Размик Мурадян. Этот же скульптор подарил городу к 50-летию Победы – Бюст Г. К. Жукову в Парке Победы города. Это два самых мощных памятника в городе. Конечно, есть памятник байкерам, да и сердце городу «Я люблю Радужный» — эти памятники находятся на площади Дружбы народов.
В городе много спортивных объектов. Вот, например, самый яркий пример – это Ледовый дворец города, который открыт в 2003 году и умещает 1500 зрителей. Для маленького города – это удивительное и уникальное место. Здесь проходит хоккей, почти каждое воскресенье в 11:00, можно покататься и отдохнуть душой на коньках в субботу и в воскресенье вечером.
Рядом с городом находится лес, в народе «Тропа здоровья». Эта зона у жителей города является, чуть ли не заповедником в городе. Каждый житель города старается покормить животных «Тропы здоровья», беречь их и слушать пение птиц, да и наблюдать, как белки своим оранжевым хвостиком играют с ними в прятки и радоваться жизни вместе с ними, что вот он, где прекрасный мир.
Радужный – это место, где хочется жить! Здесь есть всё: Ледовый дворец, бассейн Аган (скоро сделают, после ремонта), замечательный музей, отличная Центральная библиотека, свои уютные кафе и рестораны (Дружба, Вавилон и т.д), свой «заповедник» — «Тропа здоровья», да и свой дом культуры «Нефтяник», который, кстати, не забудьте посетить. Там Вы увидите всю культурную жизнь города: театральные студии, шоу-балет «Колокольчик», наших певцов и певиц. Увидеть Югру, влюбиться в Россию. |
russiantowns.livejournal.com
Главная Блог
В Городе Моего Детства нет телевизоров; все добропорядочные старушки вместе с внуками и внучками на целый день отправляются гулять в Ботанический сад, который так огромен, что его не обойдешь и за день; а в самом дальнем углу сада есть клетки, в которых живет орел, олень… и еще кто-то, такой страшный, что в эту клетку можно лишь одним глазком заглянуть… а затем бежать, бежать как можно быстрее к выходу из сада и бабушке, которая уже давно меня ищет…
В Городе Моего Детства нет плохих людей: есть только хорошие и очень хорошие.
В Городе Моего Детства есть фантастическое заведение – Кафе-Мороженое. Вкус этого мороженого я уже не помню, но помню, что там мы мороженое ели ложечками из красивых вазочек, сидя за столиком на открытой террасе. С тех самых пор во мне живет убеждение, что мороженое только так и можно есть: ложечкой из вазочки , неспешно беседуя и глазея по сторонам; с тех самых пор нет для меня ничего страшнее эскимо на палочке, которое едят на ходу; а оно капает, капает… стекает по рукам и подбородку и, наконец, большим куском шмякается прямо на мостовую, пролетая мимо разинутого рта…
В Городе Моего Детства есть Главная Улица, по которой в теплые летние вечера прогуливаются принаряженные горожане, обмениваясь поклонами, приветствиями, останавливаясь ненадолго поговорить с кем-то из знакомых… А я, пятилетняя, попадавшая туда не часто, отчаянно всматриваюсь в проходящих женщин, впитывая эту красоту и шик глазами, ушами, носом и даже затылком! Я мечтаю, что когда-нибудь, когда я буду взрослой, я сошью себе такое же платье… и такое… и еще вон то…
Мне иногда снится этот город. Его улицы выглядят немного по-другому, но все равно я знаю, что это именно он – Город Моего Детства, с его ощущением тепла, ясности, доброты, и во сне сердце замирает от радости возвращения в детство; а наутро, улыбаясь, я сожалею, что возвращалась в Город Детства только во сне….
|
Еще в разделе «Блог»
Записки агностика Интервью с Оскаром Уайльдом
Фей по имени Живоглот
В разделе О природе человеческой Лени |
panizosya.com
Город моего детства — Офтоп на TJ
Для меня город — это прежде всего люди и их истории.
Любая громада здания, устрашающе нависающая над крохотными фигурками людей, когда-то была тонкими линиями на ватмане уставшего архитектора, еле заметным напряжением нейронов в его мозгу.
Разбитые зеленые парки, просторные проспекты и памятники моего родного города — немые свидетели человеческих судеб, о которых, к сожалению, не могут рассказать.
Я давно не живу в моем родном городе и не могу сделать необходимые снимки. Однако есть мои старые полароидные фотографии, которые вопреки прогнозам завистливых конкурентов за 20 лет ничуть не пожелтели. Надеюсь, что они помогут передать вам дух моей Алма-Аты.
Вознесенский Кафедральный СоборМои ранние детские впечатления: мы на экскурсии внутри собора, который тогда, в конце 80-ых был просто советским музеем. Тетенька-гид с восторгом рассказывает нам, что здание было построено без единого гвоздя. Взгляд падает на перила в которых явно виднеется целая пара заколоченных шляпок гвоздей, и мой детский мозг знакомится с явлением когнитивного диссонанса.
Впрочем, потом я узнал, что гвозди имелись в виду немного другие, и технология, которую выбрал главный архитектор Зенков, действительно не предусматривала использования гвоздей в ключевых местах: балки крепились друг к другу подвижными скобами.
Это сыграло свою роль, когда в 1911-ом году Алма-Ата (тогда г. Верный) была почти до основания разрушена мощным землетрясением. Бледный, растрепанный Зенков мчался через весь парк к Собору для того, чтобы убедиться — его детище выстояло, выдержало проверку.
Образ Зенкова, который раздетый, в 10-ти градусный мороз, задыхаясь бежит к построенному им храму, заслонил для меня далекого книжного Архимеда, скачущего в мыльной пене по улицам Сиракуз и надолго стал образцом настоящего Творца, до конца преданного его делу.
Разрушенный Губернаторский домВ детстве я жил на улице Ленина, совсем рядом со старым губернаторским домом. Он казался вечной и неизменной частью пейзажа, кусочком старого Верного, дореволюционной эпохи с пышными экипажами и четверками рысаков, бодро цокающими копытами по деревянным мостовым. Настолько старых домов у нас в городе было очень мало, в частности из-за уже упоминавшегося выше землетрясения.
Напротив губернаторского дома возвышался модный Алма-Атинский Государственный Университет со стайками беззаботных студентов, а внутри него размещался госпиталь с менее удачливыми сверстниками студентов — советскими солдатами, ранеными на афганской войне.
Вечерами они, постукивая костылями, выползали на лавочки перед домом и почему-то очень органично и правильно смотрелись между больших белых колонн и разрушающегося великолепия губернаторской резиденции. Как будто бы они очень соответствовали друг другу — дом, построенный в эпоху Империи, крайне высоко ставившей воинскую доблесть, и стреляющие сигареты у прохожих покалеченные последние солдаты советской Империи.
Потом госпиталь куда-то исчез и дом стал постепенно разрушаться, предоставленный сам себе. Писались петиции, неравнодушные граждане боролись за его сохранение, но однажды приехали экскаваторы и место, населенное призраками томных дам и статных мужчин в военных мундирах, перестало существовать.
Монумент 28 панфиловцев и вечный огоньЭтот парк располагается через дорогу от бывшего губернаторского дома и именно в центре него находится Кафедральный Собор. Возможно, географический центр Алма-Аты находится где-то в другом месте, но если у города есть сердце — то оно именно здесь.
Напротив гигантского монумента горит Вечный Огонь, около которого обязательно должны побывать все алма-атинские пары, которые решились пожениться. В иные дни бывало не протолкнуться от пышных белых нарядов и празднично-развязно пахнущих алкоголем подружек невест.
Все детство я проводил на пушках, которые по рассказам взрослых защищали участок Волоколамского шоссе, считал кубы с именами героев-панфиловцев, проверяя, точно ли их 28 и накрепко запомнил слова политрука Клочкова, выбитые на монументе: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва».
Резким диссонансом к этому были рассказы взрослых о том, как спивался один из панфиловцев, проживавший в Алма-Ате. В 70-ых годах он обретался у пивнушки на Пугасовом мосту и получил прозвище «Недобитый панфиловец». Диссонанс между великолепием парка моего детства, увековечивающим Подвиг, и реальным пьяненьким и опустившимся человеком и отношением к нему окружающих, судорогой сжимал горло: тогда это все невозможно было себе объяснить.
Прошло время и я стал намного лучше разбираться в событиях той войны и понимаю, что, несмотря на героические действия воинов панфиловской дивизии, советская версия про действия конкретно этих 28 солдат, мягко говоря, сомнительна.
Но Детство из нас не вытравишь.
До сих пор, когда я слышу слова из песни о моем нынешнем городе:
«И в сердцах будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов», —
к горлу подступает ком, мне снова 8 лет и я карабкаюсь на лафет пушки, с холодным расчетом маленького советского мальчишки, наводя ее на подступающие немецкие танки.
А позади Москва, и отступать, конечно же, некуда.
#мойгород
Материал опубликован пользователем. Нажмите кнопку «Написать», чтобы рассказать свою историю.
Написатьtjournal.ru
Город моего детства
Авторская колонка
Я всегда мечтала жить в Краснодаре… Причем в самом его центре… И если бы мне кто-нибудь лет в 16, когда я с подругой непозволительно поздно вернулась домой со дня рождения, тогда еще не МЧСовца — Димы Скорохода, сказал, что так все и будет, я бы просто нервно хихикнула. Тогда вся семья Курдоглян обитала в поселке Белозерном… За опоздание я крепко получила и люто ненавидела желтый кишкообразный, вечно пахнущий выхлопными 33 автобус. Один из символов моего детства всегда ездил медленно, раздражающе кланяясь каждой остановке. Он курсировал из города в поселок и был, на самом деле, единственным выходом в этот «открытый космос» под названием Краснодар. Удивительно… Прошли годы, а я еще сильнее цепляюсь за его улицы и лица….И картина моего мира по-прежнему содержит только этот город… Как место постоянного жительства.
Конечно, сейчас нет той трогательности и волнительности при встрече, как это было в детстве. Сейчас вышла… Села в машину… По козьим тропкам, как учил папа, выбралась за «три минуты» почти в любую точку города прямо к подъезду, и радости по этому поводу полные штаны. А тогда, пусть даже из окна автобуса, но знала всю улицу Бабушкина. Каждый дом. Вот еще пять домов — и конечная остановка. Жилая серая кирпичная пятиэтажка. Она и сейчас стоит на Октябрьской. Вот именно в ней я и мечтала жить, потому что рядом киоск с мороженным (а в Белозерный мороженое привозили раза два в году) и главное — напротив ЦИИИИИИИИИРК, а сзади ЗОООПААААААРК. Прошли годы, и именно в тот момент, когда все это уже перестало быть актуальным, я поступаю на курс к режиссеру Краснодарского постановочного цирка Игорю Нисоновичу Тернавскому, а главная наша репетиционная база, внимание, — бывший Зоопарк. )))))))))))))… Умею я мечтать))))))))))
Да…. Билет в краснодарский ЦИРК был тогда самым лучшим подарком за хорошее поведение. Самые сильные ощущения — это когда начинает играть оркестр, и по кругу зажигаются огни. Я была на знаменитом шоу — «Человек Невидимка», на представлении Игоря Кио, видела цирк на воде… Помню однажды, сидя в нашем всегда сильно пахнущем цирке, подумалось — детство удалось!!! А еще из сильных ощущений — поход в «Аврору», игровые автоматы и автодром в Первомайской роще. Остальные парки были не в почете в виду отсутствия этих развлекух. А еще я помню уже не существующие кинотеатры «Россия» и «Кубань». В последний в начале 90-х неделю были нечеловеческие очереди, когда привезли «Унесенные ветром».
Очереди вечером стояли и на углу Северной и Красной. Помните знаменитое кафе «Прохлада»? Там всегда пахло свежесваренным черным кофе… Сегодня говорят, что это был лучший кофе в городе. Но в моей памяти совсем не он, а бутерброды с варенной докторской колбасой. Именно на это уходили мои несметные богатства. Только в «Прохладе» ее нарезали толстыми советскими кольцами. Потом, в середине 90-х, там запахло Амаретто, а Советское шампанское даже в будний день лилось рекой. Сейчас на этом перекрестке уже не пахнет ничем, но люди моего поколения, проезжая мимо, наверное, трогательно улыбаются.
Помню старые названия улиц. И даже скучаю по ним. Карла Либкнехта, Шаумяна, Жданова. Последняя стала частью жизненной адресной книги. В середине 70-х папа принял решение и перевез всю нашу семью из столицы Армении в город, где, как ему, наверное, тогда казалось, нам будет счастливее. На первых порах на эту самую улицу.
Лет 10 назад меня пригласили на работу в Москву. Я даже отважилась съездить на собеседование. Даже прошла его. Даже водили, как слона, по офису. Но на третий день готова была и пешком, лишь бы в Краснодар.
Сегодня я обитаю на той самой Жданова (ныне Базовской) и точно знаю, что хочу жить в городе своего детства. И это уже какая-то зависимость.
drugie-goroda.ru
Лилирейя: Город моего детства
Ставрополь. Я живу здесь с рождения. И чем старше становлюсь, тем сильнее мне хочется сохранить воспоминания о городе моего детства. Слишком сильно он изменился за последние 10-15 лет. Исчезают маленькие домики, тихие тенистые улицы и скверы. Вместо них, стремятся ввысь многоэтажки, вырастают громадные микрорайоны. В голову тоскливо просачивается мысль: зачем, кто там будет жить?Мне жаль свой тихий провинциальный городок. Ну ладно, побрюзжала и хватит. Расскажу, пожалуй, немного. И начну с классической фразы, выученной еще в школьные времена: » Ставрополь основан в 1777 году, как одна из крепостей Азово-Моздокской оборонительной линии.» В подтверждение представлю кусок крепостной стены.
Крепостная гора, так называется это место. Исторический центр города. Суворовская палатка, внутри символический ключ от города.
Неподалеку памятник Александру Васильевичу. Архитектор Верховский
Буденновец, в народе просто Солдат. Памятник героям Гражданской войны. Установлен в 1976г. Архитектор М. Л. Эпштейн, скульптор И. П. Верховский, художник С. Д. Солдатов
А это фото 1984 года.Заменили плитку, да выросли деревья.
Есть легенда о происхождении названия города. По преданию, при закладке крепости здесь был обнаружен каменный крест. В переводе с греческого Ставрополь звучит как «град креста».
Сейчас памятный крест выглядит так.
Дворец бракосочетаний. Здание построено в 1908 году, на средства собранные еврейской общиной, для молитвенного дома.Синагога просуществовала до 1930 года и по просьбам трудящихся была закрыта.
Сколько пива было выпито, в студенческие времена, на площадке за зданием!
На первом этаже этого жилого дома , когда-то работало первое и единственное в городе детское кафе «Сказка», там были низенькие столики и скамейки и продавали вкуснейшие блинчики с вареньем.
А в середине 19 века здесь размещалось здание женской гимназии Святой Александры.
Было оно двухэтажным.
В 60-е года прошлого века в СССР было два Ставрополя, чтобы не путать, наш назывался Ставрополь на Кавказе.
В правой части фотографии видна часть кинотеатра «Родина». Судьба его символична. Построен был в начале 50-х. Крупнейший в Ставропольском крае, широкоэкранный.
Вот таким его помню я.
С началом перестройки, кинотеатры пришли в запустение. Здание отдали пограничникам. Оно продолжало ветшать. Закончилось предсказуемо, его снесли. Несколько лет назад к 235 годовщине города построили на этом месте фонтан. Он получился, такой «современный», с торчащими трубами, что нет никакого желания его фотографировать.
Сегодня я описала только часть Крепостной горы, постепенно буду продолжать.
lilireya.blogspot.com
Житикара — город моего детства
Житикара — город моего детства
Дорогие читатели и друзья блога Развиваем детей сами, сегодня я решила рассказать вам о своем родном городе, где прошло мое детство и юность, и который я посетила дважды за последний месяц. Город моего детства — это Житикара, который находится в Костанайской области. Из исторической справки известно, что еще в 19 веке на берегу реки Шортанды был аул, в котором проживали казахи. Статус города Джетыгара получила 29 апреля 1939 года, а мы переехали жить с родителями в феврале 1965 года.
В день моего сорокалетия, а именно, 30 апреля 1997 года произошло переименование города. С тех пор его называют Житикара, что в переводе означает жити — зоркий, кара-смотри. Я не стану останавливаться больше на сведениях о городе, тем более что любопытные могут все прочитать в википедии сами.
Лучше я расскажу вам о достопримечательностях городка, о своих эмоциях и чувствах, которые мне пришлось пережить, когда я после длительного отсутствия вновь увидела город моего детства. А еще вы можете посмотреть слайд шоу, в котором можно увидеть фотографии, не вошедшие в эту статью, но имеющие право, быть увиденными людьми:
Вечерами я часто гуляла по улицам, заходила во дворы, где мы играли с подружками после школы. Жаль, что многое уже не сохранилось до наших дней.
Микрорайон, в котором мы жили, пострадал в тяжелые 90-е годы больше всего. Здесь много домой разрушили, разобрали, снесли, а на их месте возвели коттеджи с высокими каменными заборами.
Я долго бродила по нашему двору, вспоминала нашу квартиру, подъезд и место сзади дома, где мы часто устраивали секретики. Как же все изменилось с тех пор. Квартиры на первых этажах выкуплены под магазины и офисы, оформлены в разных стилях и цветовой гамме, что раздражает глаз. Все деревья вокруг дома сохранились. А вот кустарники – вырублены. А какая акация и ирга росли в те годы и радовали нас, детей.
Сейчас в нашей квартире находится нотариус и ветеринарная аптека. Я сделала много фотографий и видеороликов, которые показала по приезде маме с сестрой. Меня порадовало то, что двор остался по-прежнему зеленый, и площадка для детей почти не изменилась, сохранив все качели и лесенки. С нашего двора я начала вспоминать город моего детства.
Недалеко от нашего дома сохранился ресторан Горный лен и автобусная остановка для горняков. Когда-то я сама уезжала с нее на работу на комбинат. Но я больше нигде не встречала такую надежную остановку, защищенную от холода и ветра, с каменными стенами и с крепкими скамейками. Есть ли среди вас, дорогие читатели, те, кто может похвастаться такой же остановкой?
Не смотря на то, что город испытывал тяжелые времена, разруху и отток населения, моим глазам представились картины новых построек, памятников и современных детских аттракционов.
Меня очень впечатлила горка огромных размеров и высокие деревянные качели. Немного позабавил мусорный контейнер в виде бегемота, в рот которого дети так любят бросать бумажки.
Да и городская площадь сильно преобразилась в лучшую сторону. Деревья, которые были когда-то маленькими, сейчас уже выросли и украшают город моего детства.
Мне очень приятно, что везде много зелени, цветов, что с одной стороны площади установили новый памятник с часами, отбивающими каждый час, а с другой стороны – небольшой, но уютный фонтан. А вокруг фонтана разбили симпатичный скверик с клумбами цветов и елями по периметру.
На видео можно увидеть все, о чем я тут рассказала:
Мне удалось побывать в своей школе и посмотреть ее современные классы и холлы, за что я благодарна директору, который мне разрешил походить по всем этажам и сделать фотографии на память.
Для сравнения я сделал фото своей родной школы и экспериментальной школы, которую окончил мой младший брат.
А на переменах мы бегали не только в школьный буфет, но и в соседние магазины и кулинарию. Теперь большинство из них отданы в частные руки. Неприятный осадок остался у меня, глядя на магазин Мир, в котором сейчас расположен закрытый клуб биллиардного центра. Современным ребятишкам уже туда доступ закрыт, а жаль.
Совершая прогулки по городу, я встречала строения, сохранившиеся еще со времен моих детских лет, такие как кафе, в виде юрты или необычные ворота, ведущие к спортзалу Рекорд, где я занималась гандболом, который действует и сейчас, что меня очень порадовало. Как же это здорово, что спортивные традиции горожан продолжаются и тщательно поддерживаются новыми поколениями.
Уютные зеленые аллеи ведут со всех сторон к любимому месту отдыха маленьких горожан, к озеру.
А вот о том, что же там находится, и почему это место так привлекает детей, вы узнаете в следующий раз.
В родной стороне побывала,
Где милые сердцу поля.
Там улица, дом, наша школа,
Я в счастье и мире жила.
Я бродила по городу тихо,
Вспоминала соседей, друзей.
Жаль не встретила там никого я,
Но в душе с тех пор стала сильней.
Уезжала с тоской и тревогой,
Но с надеждой вернуться вновь.
На могилу отца, деда с бабой,
Сохранив к городу любовь.
Напишите, понравился ли вам маленький город моего детства? Поделитесь своим воспоминаниями, думаю, многим будет интересно. Нажимайте кнопки социальных сетей, приглашайте к общению своих знакомых и друзей.
С уважением Зоя Белоусова
Нет похожих статей.
belzo.ru
Читать книгу Город моего детства. Невыдуманные истории Тaтьяна Отрадных : онлайн чтение
Город моего детства
Невыдуманные истории
Тaтьяна Александровна Отрадных
Иллюстратор Татьяна Александровна Отрадных
© Тaтьяна Александровна Отрадных, 2017
© Татьяна Александровна Отрадных, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4490-1203-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Город моего детства
Моё детство прошло на Северном Урале, в молодом городе шахтёров и металлургов – тогда ещё молодом. В годы Великой Отечественной войны за Урал эвакуировали промышленные предприятия из европейской части страны, так появился Богословский алюминиевый завод и город Краснотурьинск, выросший из Турьинских рудников, разработанных ещё первыми уральскими промышленниками.
Город уютно расположился на высоком холме в излучине реки Турьи, со всех сторон окружённый вековой тайгой. Но тайга недолго оставалась девственной и нетронутой: её разрезали железнодорожные ветки с узловыми станциями и тихими полустанками, асфальтовые дороги соединили город с соседними посёлками, шахтами и карьерами. Примыкающий к городу лес стал излюбленным местом отдыха горожан. Здесь появились небольшой парк аттракционов и летняя эстрада. Многочисленные скамеечки и лавочки расположились по краям двух обширных полян, на которых семейным парам можно было отдохнуть, пока детвора катается на качелях и каруселях, а потом вместе неспешно прогуляться по извилистым тропинкам лесного парка. Вдоль тенистых дорожек летом смело алела земляника, мерцала костяника, а осенью во мху багряными, матовыми бусами рассыпалась брусника. Стоило лишь на пару шагов углубиться в лес, сойти с утоптанной тропинки, как тут и там находились грибы, и прогулка превращалась в охоту за грибами.
В праздничные дни на лесных полянах проходили «широкие народные гуляния» – ярмарки, которые не оставляли равнодушными ни детей, ни взрослых. На ярмарках торговали сладостями и лакомствами, кустарными изделиями и сувенирами: берестяными туесками, деревянными солонками и ложками, вязаными шалями и кофтами, расшитыми унтами и валенками. В марте на «Масленицу» устраивали катания на тройках. Лошади с лентами в гривах несли за собой санки или расписные повозки, весело гремя бубенцами на сбруе и под дугой. В толпе бродили коробейники, продавали с лотков сигареты и спички, леденцы и сладости, скоморохи сыпали шутками-прибаутками, водили хоровод вокруг чучела Зимы, приглашая присоединиться детей и взрослых. На эстраде играли ансамбли баянистов и балалаечников, выступали хоровые самодеятельные коллективы. На деревянных, грубо сколоченных столах, покрытых белыми скатертями, стояли огромные блестящие самовары с горячим чаем. Тут же на живом огне выпекали блины на больших чугунных сковородах. Торговки в валенках, в ярких цветастых платках, повязанных поверх меховых шапок, шуб и тулупов, продавали всем желающим чай с блинчиками, а так же бублики, баранки, леденцы на палочке, лимонад, пряники. Снег на поляне таял, стоптанный сотнями ног, из репродукторов била плясовая, горячий чай на морозе обжигал губы, замерзшие без варежек пальцы слипались от сладостей. Поднятый проносящейся мимо тройкой вихрь вдруг накрывал волной колючего снега, оглушая гвалтом бубенцов. В треске костра и россыпи искр сгорало соломенное чучело Зимы и, вместе с чёрным дымом, столбом в серое небо поднимался весёлый гул праздничной толпы…
На летнем «Сабантуе» тоже была ярмарка, угощения национальной кухни татар, башкир, удмуртов и марийцев – представителей коренного уральского населения, колоритные песни и танцы на языках малых народов нашей необъятной страны, но главным событием праздника считались соревнования в силе и ловкости. Бег в мешках, лазанье по столбу, бои мешками верхом на бревне – каждый мог потешить свою удаль и получить заслуженную долю восторга зрителей. Ну, а победителю состязаний доставался главный приз и всенародная слава до следующего праздника.
Дух состязания, стремление быть первым, лучшим в те годы воплотил в себе девиз движения ГТО – «Быстрее, выше, сильнее!» Соревновались в труде и спорте, в быту и учёбе. Большой и малый городские стадионы не пустовали ни зимой, ни летом: эстафеты и соревнования, товарищеские матчи и сдача норм ГТО. К памятным датам проводились массовые забеги по улицам города и заплывы на водохранилище. Со временем в городе появились свои спортивные школы, клубы, современное здание Дома спорта, крытый бассейн.
Жизнь в молодом городе кипела на стройках, день и ночь ровным пульсом билась в заводских цехах, звенела музыкой в струях фонтанов городских скверов, звонкими детскими голосами и смехом наполняла дворы. Город рос вширь и ввысь, от главной площади лучами расходились улицы, строились пятиэтажки, школы, детские сады. Городская набережная, бетонной стяжкой опоясавшая берег искусственного водохранилища, стала настоящей гордостью краснотурьинцев. Великолепную широкую панораму противоположного берега, достойную кисти маститого художника, как багет* картину, подчёркивала ажурная чугунная ограда и чёткие ряды широких ступеней, сбегающих к самой кромке воды. Здесь, на набережной, по многолетней традиции поколений, после выпускного бала, прогуляв по городу всю июньскую белую ночь, собираются выпускники, чтобы встретить на берегу Турьи первый рассвет взрослой жизни.
В шестидесятые годы на новостройки города приезжала работать молодёжь со всех уголков нашей необъятной Родины: работали и учились, встречались и влюблялись, создавали семьи и, не смотря на суровый климат, оставались в молодом растущем городе навсегда. Такими были и наши с братом родители. Мама – учительница в школе рабочей молодёжи, папа – представитель этой самой молодёжи: строитель, столяр и слесарь в одном лице. Она родилась в Мордовии, закончила Ардатовское педагогическое училище, три года по распределению отработала в Красноярском крае учительницей в сельской начальной школе, потом приехала на Урал. Отец до приезда в Краснотурьинск жил в Белгородской области, в шестнадцать лет уехал учиться в Златоуст, где получил фабрично-заводское образование и профессию каменщика, в девятнадцать лет был призван в армию, отслужил три года в пограничных войсках Одесского военного округа, демобилизовался в звании младшего сержанта.
Они приехали в Краснотурьинск в разное время и из разных мест, чтобы в далёком 1958 году встретиться, стать семьёй и более полувека прожить вместе. В городе Краснотурьинске, ставшем малой родиной для их детей и внуков – Городе Моего Детства.
Лиза
(Дом, в котором я живу)
Когда в далёком, 1953 году, молодая сельская учительница Лиза Минькина приехала на Урал, город Краснотурьинск представлял собой одну огромную строительную площадку. Богословский алюминиевый завод, возведённый здесь за годы войны, дал новую жизнь посёлку Турьинские Рудники и статус города. Рабочий посёлок на глазах своих жителей стремительно превращался в современный, многоэтажный город. Каждое второе здание было либо школой, либо общежитием.
Застройка проводилась по плану, тщательно разработанному Ленинградскими архитекторами: центральная площадь в форме полукруга даёт начало широкому бульвару, в обе стороны от площади тянется главная улица, конечно же, имени Ленина, и как лучики солнца отходят ещё две – Молодёжная и Базстроевская, возводимая трестом БАЗ-Строй, как, впрочем, и все остальные здания города.
Контур площади очертили вогнутые здания индустриального техникума и общежития для специалистов, а по центру между ними – здание горисполкома. Там же расположился районный Отдел народного образования, куда и обратилась Лиза за назначением на работу.
У Лизы Минькиной уже был трёхлетний опыт работы в сельской школе в далёкой Сибири, куда она была направлена сразу после окончания Ардатовского педагогического училища. Невысокая, худенькая, голубоглазая, с русыми косами, уложенными на затылке, она выглядела почти подростком. Хозяйка, к которой её определили на постой, звала её дочкой и всячески опекала. Но для всех остальных она была Учителем, и звали её в селе только по имени-отчеству.
И всё же, отработав положенный срок, оставаться навсегда в таёжных просторах Сибири Лиза не захотела – слишком далеко от её малой родины Мордовии. Поехала к двоюродному брату на Урал, туда, где росли молодые города, возводились заводы, бурлила рабочая жизнь.
Лиза выросла в деревне в трудные, голодные годы войны. Отец ушёл на фронт в сорок первом и пропал без вести в сорок четвёртом где-то Ленинградском фронте, на Ладоге. На её детские плечи рано легли все тяготы крестьянского труда на колхозных полях, приусадебном участке и по домашнему хозяйству – надо было помогать маме и бабушке растить младших брата и сестру. Стать однажды настоящей горожанкой было заветной мечтой юной Лизаветы. Уважаемая и интеллигентная профессия учителя давала такой шанс, и Лиза была полна решимости им воспользоваться.
Первое назначение в Краснотурьинском райОНО она получила в районный рабочий посёлок, в начальную школу, где отработала год и зарекомендовала себя знающим педагогом и энергичной пионервожатой в летнем пионерском лагере. С отличной характеристикой в конце лета она вновь приехала в отдел народного образования с просьбой перевести её на работу в городскую школу. Её перевели, но… в город Волчанск, в тридцати пяти километрах от Краснотурьинска.
Лиза не стала расстраиваться и приняла направление, тем более что в Волчанске и жил её двоюродный брат Виктор Винокуров с семьёй. Вскоре туда же приехала и её младшая сестра Нина, устроилась работать на угольный разрез, влилась в трудовой коллектив. Там же Нина познакомилась со Станиславом, своим будущим мужем. Он тоже работал на карьере, водил самосвал.
Лиза была рада за сестру, но сама только отшучивалась на предложения о знакомствах. Она похорошела за пару лет в городе: косы сменили модные кудри, в скромном гардеробе появилось шифоновое платье и туфли на остром каблучке, речь стала быстрая, образная. От былой застенчивости не осталось и следа. С каждой маленькой профессиональной победой Лизавета чувствовала всё больше решимости добиваться осуществления своей мечты. Она продолжала совершенствоваться и набираться опыта работы в Волчанской школе, и через год снова отправилась в районный центр.
Молодой Краснотурьинск за пару прошедших лет неуловимо изменился, как меняется повзрослевший подросток. Чётче проступили черты будущего облика города: прирастали этажами дома, удлинялись и выравнивались улицы. Солнце бликами сверкало в огромных стеклянных витринах, отражалось праздничным блеском в стёклах звенящих трамваев, веселыми солнечными зайчиками прыгало по зеркалам машин и автобусов.
Она уже любила этот город! Музыкой для неё звучали лёгкий стук каблучков по чистым тротуарам, шелест молодой листвы, шум городских фонтанов. Вдоль широких тротуаров тянулись аллеи молоденьких тополей, лип и ясеней, на набережной и в скверах жёлтая акация разрасталась в живую изгородь. Вечерами ровными рядами от площади разбегались огни, постепенно теряя строгий порядок и рассыпаясь отдельными искрами. Лиза готова была ночь напролёт бродить по городу, вдыхая запах тополей, смешанный с дыханием близкой тайги!
…Массивная входная дверь на этот раз открылась на удивление легко. «Хороший знак!» – подумала Лиза. Она легко вбежала по широкой лестнице на второй этаж, быстро дошла до нужных кабинетов. Перед дверью приёмной начальника РайОНО, уже взявшись за ручку, на секунду задержалась. Поправила строгую юбку, одёрнула тщательно отглаженную блузку, набрала в грудь побольше воздуха и решительно потянула дверь на себя.
Секретарша что-то торопливо строчила на пишущей машинке, не отрывая взгляда от текста.
– Здравствуйте! Александр Борисович у себя? Я к нему за направлением! – на одном дыхании выпалила Лиза.
– У себя! Проходите! – секретарша кивнула на дверь, мельком взглянув на посетительницу.
Лиза проскользнула в кабинет. За столом необъятных размеров, оббитым зелёным сукном, сидел человек в мешковатом сером костюме самой обыкновенной, какой-то домашней наружности. Когда скрипнула дверь, он оторвался от бумаг, разложенных перед ним на столе, и поднял голову. Тут же лицо его расцвело приветливой улыбкой:
– А! Елизавета Фёдоровна!? Как же, как же, припоминаю. Опять к нам? Какими судьбами? Да Вы проходите, присаживайтесь! Рассказывайте!
Ободрённая таким радушным приёмом, Лиза прошла к столу и села на один из стульев с высокой спинкой.
– Александр Борисович, я Вам говорила, что каждый год буду к Вам приезжать, пока вы мне работу в Краснотурьинске не дадите! Вот моя характеристика с места работы, а вот моё заявление о переводе! – она выложила на стол два документа.
Начальник с неподдельным интересом углубился в изучение документов.
– Я на любую работу согласна! – с прежним напором продолжала Лиза. – Если нет места в начальной школе, могу работать пионервожатой или вести группу продлённого дня.
– Экая Вы настойчивая! Так уж и на любую?!
– Конечно. Но только по специальности!
– Ну, а если ученики будут постарше, чем семь лет? Лет, эдак, по двадцать пять, тридцать? Справитесь? – Александр Борисович смотрел с прищуром, чему-то улыбаясь.
– Курсы какие-нибудь? Но я же преподаватель начальных классов! – Лиза смутилась. Он что, шутки шутить вздумал?
– Вот по специальности и будете преподавать. В школе рабочей молодёжи. Согласны?
Лиза не сразу поняла, что начальник РайОНО всерьёз предлагает ей место работы, а когда поняла, только что не подпрыгнула на стуле. Задыхаясь от восторга и не находя слов она быстро-быстро закивала головой, пока её новый шеф не передумал.
А тот чиркнул резолюцию на её заявлении и вернул ей листок, вставая из-за стола.
– Характеристики у Вас отменные, упорства и смелости Вам не занимать. Идите, оформляйтесь в школу и общежитие. Коллектив рабфака опытный, старшие товарищи Вам помогут на первых порах. – Александр Борисович проводил Лизу до дверей и протянул для рукопожатия руку. – Так что, желаю успехов в работе, Елизавета Фёдоровна!
– Спасибо огромное, Александр Борисович! Вы не представляете, как я рада! Я буду очень стараться! – Лиза с чувством, двумя руками, стиснула широкую сухую ладонь.
– А весной – но это только между нами! – будет сдаваться дом для работников просвещения, в двух шагах от площади. Так что, как только оформитесь, сразу подавайте заявление на жильё, не стесняйтесь!
– Ещё раз огромное спасибо! Так и сделаю! – И Лиза выпорхнула из кабинета и не пошла, а почти полетела по широкому коридору, окрылённая новыми надеждами.
Ей всего двадцать четыре, мир полон света и удивительных людей, а её главная мечта почти осуществилась!
Переезд в общежитие, в комнату с тремя девушками, не был хлопотным, так как всё имущество Елизаветы умещалось в деревянном чемодане: несколько пар белья, три платья, шерстяная юбка, тёплый жакет да пара лакированных туфель для особо торжественных случаев.
Жизнь забила ключом: днём – самоподготовка, общественная работа, дежурство по комнате или общежитию. Вечером – уроки в вечерней школе молодёжи, фактически со своими ровесниками, а иногда и более старшими учениками.
Танцы в клубе по выходным не одобрялись старшими педагогическими наставниками, ведь учитель независимо от возраста «должен быть образцом высокой нравственности и дисциплины», но молодость брала своё и незамужние учительницы, сбившись в стайку, как студентки с надоевших лекций, сбегали от коменданта на танцы.
Каждый вечер возле кинотеатра и Дворца культуры кипела жизнь: молодёжь собиралась на киносеанс, концерт или танцевальный вечер. Многочисленные общежития пустели почти до полуночи, а в шесть утра их обитатели уже готовы были ринуться в новый день со всем молодым задором и нерастраченным энтузиазмом юности.
Лиза была общительна и дружелюбна, имела массу знакомых в школе, на заводе, в отделе образования и горисполкоме, а учителей города знала практически всех. Многие из них так же, как и она, рассчитывали на расселение из общежития в скором времени.
Всякий раз, проходя мимо стройки заветного дома (кстати, первого пятиэтажного дома в Краснотурьинске), девчата не могли удержаться от вздохов «Эх, скорее бы! Вот бы действительно тут жить!», но остановиться и посмотреть хотя бы через щелочку даже и не думали. Стройка была обнесена высоким забором из плотно сбитых деревянных щитов, по верху забора шла колючая проволока, по углам стояли вышки с автоматчиками.
Дело в том, что на строительстве завода, теплоцентрали и города в целом активно использовали труд военнопленных и трудармейцев. Их привозили и увозили с работы под конвоем, охраняли с собаками. Поэтому каждая строительная площадка становилась чуть ли не стратегическим объектом, и потому усиленно охранялась.
Миновала пышная, короткая осень, отвьюжила долгая зима с трескучими морозами, сугробами по пояс, робко прокралась весна с ранними заморозками, первыми клейкими листочками на тополях – подошёл к концу учебный год. Прозвенел последний звонок в школах, облетел яблоневый цвет, улеглась белая пена черёмух. Учителя разъехались, кто в отпуска, кто в пионерские лагеря. Общежитие почти опустело.
Лиза осталась на вспомогательных работах в школе, помогала заведующей хозяйством с ремонтом классов, а проще говоря – мыла школьные парты, окна, батареи. И вдруг – звонок коменданту из РайОНО с распоряжением представить списки кандидатов на расселение.
Возможно, эти списки были составлены и согласованы заранее, а может быть составлялись в спешке из фамилий тех, кто не уехал. Так или иначе, а через пару дней Елизавета Минькина и ещё две девушки из коллектива вечерней школы рабочей молодёжи получили ордер на комнату в трёхкомнатной квартире в первом пятиэтажном доме города!
Каждый вновь построенный дом быстро заселялся, причём отдельную квартиру отдельной семье предоставляли очень редко, только ведущим, особо ценным специалистам. В основном квартиры распределяли по принципу коммунального жилья: одна семья – одна комната, кухня и удобства – общие. В квартиру, выделенную горисполкому и райОНО, заселили девять молодых учительниц, по три девушки в каждую комнату.
Девчата быстро перезнакомились, подружились и с энтузиазмом стали обживать свои комнаты, что по тем временам было делом не простым. Проживая в общежитиях или на квартирах у молодых учителей не было необходимости обзаводиться мебелью, подушками и одеялами – всё это прилагалось к койко-месту. Теперь же понадобилось всё и сразу, от вешалки и кружки до кровати и подушки, а зарплаты учителей были ну очень скромными. Как же быть?
Ответ лежал буквально под ногами: вокруг дома ещё оставался некоторый строительный мусор, в том числе и не убранные деревянные щиты забора.
Вечером три подруги подняли к себе в комнату на пятый этаж четыре таких щита и пару десятков кирпичей. Три щита, брошенные на кирпичи, стали топчанами, а четвёртый, водруженный на ящик из-под гвоздей, превратился в стол. Огромная комната стала хоть немного походить на жилую. Лепнина на потолке была пока единственным украшением интерьера.
Позже у своего бывшего коменданта девчата разжились несколькими новыми мешками, распороли их по швам и из мешковины нашили чехлов для матрасов. Чехлы и наволочки набили деревянной стружкой и опилками с соседней стройки, бросили на топчаны, застелили простынями и покрывалами – вот вам и кровати! В стены и косяки дверей вбили гвозди покрепче – вот вам и вешалки. Составили свои чемоданы горкой, застелили салфеткой – вот вам и комод! Так и начинали жить.
Жили девчата дружно, весело. Не было в этом доме кухонных ссор, как не было чужой беды или чужой радости. Вместе отмечали дни рождения и большие праздники, вместе выходили на субботники во дворе дома. Но время шло, по мере роста города коммуналки расселяли, девчата разъезжались: одна уезжала по новому назначению, другая выходила замуж и новая семья получала отдельную комнату… Через четыре года из старожилов остались Лиза и Люда, каждая в своей комнате. Третью, большую, занимала Клавдия с мужем.
А вскоре и Лиза встретила своего Сашу, и через несколько месяцев свиданий молодые стали жить вместе.
Как вы уже поняли, это были наши с братом мама и папа.
И дом, в котором они прожили почти пятьдесят лет.
Тихий час
Мои самые первые воспоминания относятся к возрасту двух-трёх лет. Родители не верили, что я сама это помню, а не воспроизвожу по их собственным рассказам. Но я действительно помню оконные переплеты рам, выкрашенных в темно-зелёный цвет, потертые ковровые дорожки и холодные деревянные полы веранды, на которой нас, малышей ясельной группы, укладывали спать в «тихий час».
В 60-е годы, на которые пришлось моё раннее детство, в детских заведениях строго придерживались программы профилактики простудных заболеваний методом закаливания. Летом нам устраивали на улице душ из шланга или обтирания водой, разрешали бегать на прогулках босиком, а с ранней весны до поздней осени на «тихий час» укладывали спать не в группе, а на закрытой веранде.
Всех – и мальчишек, и девчонок – обряжали во фланелевые рубашки длиной до пят и с длинным рукавом, головы повязывали платочками, (что очень смешило девочек и страшно сердило мальчиков) тут же, на веранде, высаживали всех на горшки, а потом воспитательница с няней тщательно упаковывали каждого в отдельный спальный мешок, оставляя снаружи только лицо. Мешок закрывался не застёжкой – «молнией», а верёвочными завязками, пришитыми снаружи. Добраться до них изнутри не было никакой возможности, а значит, и выбраться из спальника самостоятельно. Капюшон мешал смотреть по сторонам, закрывал обзор, а кровати, на которые нас укладывали, были больше похожи на столы для пеленания младенцев – такие же жёсткие, с низкими бортиками, так что ворочаться на них было себе дороже. Мне, впрочем, в этом мешке было тепло и уютно, озябшие на холодном полу босые ноги быстро согревались, а свежий, даже морозный, воздух только крепче смеживал веки, и я быстро погружалась в сон, уютно посапывая носом…
Придет Серенький Волчок и укусит за бочок!
Так получилось, что с моей подружкой и одноклассницей Светой мы были знакомы с тех самых яслей. Однажды я поделилась с ней этими воспоминаниями, мне было интересно узнать, что помнит она. И вот что она мне рассказала:
«Мне в яслях нравилось, если бы не „тихий час“. Только из-за него я начинала канючить по дороге в ясли, и мама то ругала меня за капризы, то уговаривала, то сулила сладости. Я, конечно, давала себя уговорить, приходила в группу и за играми забывалась до обеда. А потом приходил „Тихий час“! Для меня эти два часа были пыткой, – вспоминала Светланка. – Всё во мне протестовало против несвободы, потому что, находясь в таком положении, запросто можно проморгать момент, когда „придёт серенький Волчок и укусит за бочок“! И я изо всех сил боролась со сном, спелёнутая в позе мумии, но, в конце концов, конечно, засыпала. Волчок если и приходил, пока я спала, меня почему-то не трогал, но кто его знает, что он сделает завтра?!! И никто не догадывался о моих страхах, а я не умела про них сказать».
Даже если-бы Света рассказала мне тогда про волка, вряд ли бы я её поняла: сказка про Волка и Красную шапочку была одной из любимых моих сказок. Почти каждый вечер перед сном кто-нибудь из домашних рассказывал мне сказку на ночь. У меня дома над кроваткой висел коврик, на котором был нарисован лес, избушка на опушке, девочка с корзинкой, а за деревьями прятался Серый Волк, совсем не страшный. Так что мне её страхи были неведомы, и я, совершенно не протестуя, топала по утрам в ясли, стараясь успевать за вечно спешащей мамой, а если и капризничала иногда, то лишь потому, что не выспалась.
Но уже в раздевалке, пока мама снимала с меня многочисленные штаны и кофты, заснеженные валенки с калошами или мокрые резиновые сапожки, натягивала на меня колготы и застёгивала сандалии, оправляла платьице, смятое под верхней одеждой, я нетерпеливо приплясывала на месте, провожая взглядом каждого, кто уходил в группу. Помахав на прощание ручкой своей маме, бабушке или папе, очередной малыш скрывался за дверью, а я в это время старалась заглянуть в растворенную дверь, туда, где меня всегда ждали друзья-подружки, любимые игрушки и всегда новые игры.
Канун 1969-го
В семейном альбоме хранится чёрно-белая фотография нашей младшей ясельной группы, сделанная в канун Нового, 1969 года: на фоне жиденькой ёлки, густо завешанной серебристым «дождиком», стоит Дед Мороз с посохом, накладной бородой, с какой-то испуганной Снегурочкой из старших детей сада. Перед ними в два ряда разместились чуть больше десятка малышей: первый ряд – сидит на низкой лавочке, второй – стоит за ними, воспитатели – по краям. Полтора десятка круглощёких, обритых почти наголо пупсов с глазами – пуговицами, в гольфах или носочках на пухлых ножках. В платьях с круглыми воротничками – девочки, в коротких штанишках и белых рубашках – мальчики. Лица воспитателей строги и сосредоточены, взгляды всех троих взрослых, и даже Деда Мороза, устремлены на сидящую в середине первого ряда малышку с кулачком во рту. Собственно, это уже второй снимок. На первом вместо малышки над скамейкой торчат задранные вверх ноги, отчётливо видны толстые рейтузы и гладкие подошвы сандалий. Но «отряд не заметил потери бойца», все смотрят кто куда, и только один пупс, под ноги которого свалилось этакое счастье, да стоящая за ним Снегурочка испуганно заглядывают куда-то вниз, вытягивая шеи. Можно только догадываться, что происходило в группе между двумя этими снимками, какой суетой сопровождалась вторая попытка сфотографировать всех в целости и сохранности, и с какими комментариями вручали моим родителям эти фотографии. Как бы там ни было, в семейном альбоме они обе заняли своё место и неизменно вызывали улыбку, а то и смех у всякого, кто их рассматривал.
Отряд не заметил потери бойца…
Мама имела привычку подписывать на память все фотографии: где и когда фотографировались, по какому поводу, а на групповых снимках с обратной стороны записывала имена и фамилии всех участников съёмки. Благодаря её записям я знаю имена тех, с кем играла когда-то, ещё в яслях. С некоторыми я потом ходила в детский сад, играла во дворе нашего дома в песочнице, а потом училась в одном классе в школе. Но это уже совсем другие истории….
iknigi.net