«Родной язык — святой язык, отца и матери язык…»
Габдулла Тукай был убежден, что эстетика народной поэзии наиболее правдиво отражает духовное богатство народа.
Сегодня мы продолжаем рассказ о великом татарском поэте и просветителе Габдулле Тукае, чье творчество – ценнейшее культурное наследие не только Татарстана, но и всей России.
В предыдущем номере мы рассказали, что Тукай был интернационалистом, в то же время, искренне любящим свой народ. Действительно, он с гордостью утверждал, что исторические судьбы народов России неразрывны, в частности, вдохновенно говорил о дружбе между русским и татарским народами. При этом Тукай справедливо полагал, что свободное развитие татарского народа возможно в свободной России и в дружеском взаимодействии с другими народами. Поэтому, когда после подавления революции 1905 г. с трибуны Государственной Думы начали раздаваться голоса черносотенцев, утверждавших, в частности, что татарам и другим исповедующим ислам народам следует переселиться в Турцию, Тукай был явно разгневан. Его ответ в стихотворении
Здесь родились мы, здесь росли, вот здесь мы
встретим смертный час,
Вот с этой русскою землей сама судьба связала нас.
Нет, черносотенцы, не вам, не вам смутить мечты святые:
К единой цели мы идем, свободной мы хотим России,
Ответ наш ясный и простой запомнить просим навсегда:
Вам лучше в Турции? Туда пожалте сами, господа!
Беззаветная любовь Тукая к своему народу помогла ему произвести революцию в татарской поэзии. Он избавил свои произведения от устаревшей восточной риторики, обогатив их живой народной речью. Современные ученые отмечают, что до Тукая татарский литературный язык состоял из собственно татарских слов всего на 10%, а язык его произведений – более чем на 60%. Поэт был убежден, что наиболее правдиво отражает духовное богатство народа эстетика именно народной поэзии: «Надо помнить о том, что народные песни — никогда не тускнеющее, чистое и прозрачное зеркало народной души». Он и сам учился постигать исторический и социальный опыт народа через призму народного искусства. На основе собственного опыта Тукай утверждал, что национальная татарская поэзия будет понята и усвоена народом лишь в том случае, если она будет создана «в народном духе, народна по форме и ритму».
Сам же Тукай написал настоящую оду красоте татарского языка и любви к нему. Это стихотворение «Туган тел» («Родной язык»), ставшее своего рода гимном татарского народа:
Родной язык — святой язык, отца и матери язык,
Как ты прекрасен! Целый мир в твоем богатстве я постиг!
Качая колыбель, тебя мне в песне открывала мать,
А сказки бабушки потом я научился понимать.
Родной язык, родной язык, с тобою смело шел я вдаль,
Ты радость возвышал мою, ты просветлял мою печаль.
newspaper.kpfu.ru
О, как хорош родной язык, отца и матери язык! В Коране сказано: «К числу чудес Его принадлежит создание небес и земли, разнообразие ваших языков и цветов» [30:22]. Не случайно создано многообразие народов и культур. Ни один язык не должен исчезнуть бесследно, ни русский, ни татарский, ни какой-либо другой. Язык — это не просто набор звуков, это душа народа. Из поколения в поколение она передавалась через язык. И вот представьте, вы решаете, что вашему ребенку родной язык не нужен. Что происходит? Вы лишаете своего ребенка души. Не моргнув глазом, разрываете связь с предками. От того, что он не может говорить на родном языке даже с родной бабушкой, он не перестанет быть татарином и не станет русским. Чтобы татарский язык не исчез и не деградировал до уровня языка кухни и бытового общения, должны быть, как минимум, созданы условия для тех, кто желает использовать язык в своей деятельности. Летом 2016 года в Магнитогорск с единственным концертом приезжала популярная не только в Татарстане, но и во многих регионах страны, группа «Казан Егетлэре», поющие на красивом и родном нам татарском языке. Перед концертом я встретила руководителя ансамбля «Чишмә» п.Первомайский Челябинской области Гульсину Минсалиховну Сванбаеву и мне удалось поговорить с ней о коллективе, ребятах и о ней самой. Сохранить родную культуру — естественное желание каждого уважающего себя народа. Тем более, когда речь идет о языке, о котором писал татарский поэт Габдулла Тукай: «И туган тел, и матур тел, әткәм-әнкәмнең теле!» («О, как хорош родной язык, отца и матери язык»). Такую задачу и поставила для себя Гульсина Минсалиховна Сванбаева (Тагирова), человек неуёмной энергии, увлечённая и преданная своему делу – изучению и преподаванию языка, обычаев, культуры и традиций татарского народа. В детстве Гульсина Тагирова всегда принимала активное участие в школьном фестивале «15 республик-15 сестёр» и занимала только призовые места, ведь в семье Тагировых дети всегда слышали татарские песни и сказки от мамы и папы, обладавших хорошим музыкальным слухом и приятными голосами, а на праздниках весело танцевали с братьями и сёстрами. В большой дружной семье Тагировых очень любили и любят татарские праздники с песнями и танцами. Всегда в семье говорили на родном татарском языке. Любовь к музыке, песням, родному татарскому языку сопровождает Гульсину Минсалиховну всю жизнь. Самое важное в жизни всегда происходит неожиданно – приняв участие в работе конгресса татар Челябинской области, на котором выступил её родной брат, Кадиминур Тагиров, председатель Совета национальной культуры автономии татар города Магнитогорска и познакомившись с людьми увлечёнными возрождением татарской культуры такими как Равиль Хуснутдинов, главный редактор газеты «Татар Рухы», Кадерия Исхакова, заслуженный работник культуры республики Татарстан, руководитель отдела татарской культуры магнитогорского Дома дружбы народов, руководитель ансамбля татарской песни «Сююмбике» Гульсина Минсалиховна решила внести свою лепту в возрождение татарской культуры в своем поселении Первомайский и в январе 2011 года на базе Первомайской средней общеобразовательной школы, где она работает воспитателем продленной группы, открывает кружок татарской культуры «Чишмә». «Я попросила помощи у своего брата, чтобы открыть кружок, он помог мне в предоставлении учебных пособий с библиотеки татарского центра г. Магнитогорска. Администрация школы пошла мне на встречу, предоставив класс для занятий» — вспоминает Гульсина Минсалиховна. В группе изучают алфавит, традиции, песни, танцы, историю народа. Дети занимаются переводом сказок с русского языка на татарский. Планируется создание своего мини-театра по постановке национальных сказок. В группу записываются все желающие постичь истоки своего народа. На первых занятиях детям было смешно слушать другой говор, другие буквы, но через 2-3 занятия они были заинтересованы в познании языка. Так же посещают занятия взрослые, которые не умеют писать и читать по-татарски. Первое выступление группы «Чишмә» на Сабантуе в г. Магнитогорске 5 июня 2011 г. прошло успешно, дети получили большое удовольствие от участия в национальных соревнованиях, конкурсах и получили массу полезных подарков и положительных эмоций. В группе проводятся не только учебные занятия — активно участвуют ребята в школьных мероприятиях, на праздниках в Доме культуре Первомайского поселения. Вот уже 4 года подряд участники группы принимают активное участие в конкурсе «Супер Эби», проходящем в г.Магнитогорске и в 2016 году снова заняли первое место. Участвовали в областном конкурсе чтения стихов, посвященном великому поэту Мусе Джалилю. Детям очень нравится выступать, стараются не пропускать праздники и концерты такие как «Хәтер», «Детский Сабантуй». Дети, изучая язык, участвуя в олимпиадах, конкурсах, фестивалях и различных праздниках, получают для себя что-то новое, учатся общению с людьми и, конечно, толерантности, что им в жизни обязательно пригодится. Группа участвовала в школьном фестивале «Дружбы народов», где все ее участники получили благодарности. Также ребята были задействованы в районных фотоконкурсах «России важен каждый», где Телюбаева Марина занимала вторые места в 2011 и 2012 гг., с фото «Любимое блюдо чак-чак», «Курбан-Байрам», «Мир вашему дому». Один из участников группы замечательно играет на баяне народную татарскую музыку, под которую кружковцы поют и танцуют. Для дальнейшего развития кружка Гульсина Минсалиховна познакомилась с очень интересными людьми, которые помогли в дальнейшей работе: Аклима Гарифовна Губайдуллина преподаватель курсов по изучению татарского языка в Доме дружбы народов г. Магнитогорска, Шевченко Сания Вахитовна – заслуженный учитель республики Татарстан, преподаватель школе №81 города Челябинска, которые подсказали единый план обучения на татарском языке, подарив очень интересную и полезную литературу, помогающую в работе. «Я, как патриот своего народа, посещаю национальные праздники, стараюсь общаться на родном языке с теми, кто меня понимает. Мы очень признательны, что в обществе нас приветствуют. Хочется выразить огромную благодарность всем, кто нам помогает. Впереди много идей, которые хочется воплотить в жизнь и они осуществятся, ведь в группе занимаются увлеченные татарской культурой Шадрина Юлия, Набиева Олеся, Кадошникова Настя, Мышкина Елена, Квашенко Ирина, Зиния Ахтямова, Люба Неизвестных, Бойченко Вера и Елена, Рыжиковы Олег, Катя и Настя, Юсуповы Адель и Ильфар, многие с основания группы «Чишмә», как Блинков Кирилл» – рассказывает Гульсина Минсалиховна. Знание языков является главным и решающим фактором общения людей, оно сопутствует укреплению мира и формирует согласие между народами. Изучайте родной язык, каким бы он ни был! Габдулла Тукай «Родной язык» О, как хорош родной язык, отца и матери язык, Я в мире множество вещей через тебя навек постиг! Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать, А после - бабушка меня старалась сказкою унять. Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет, И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет. Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог: "Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой Бог!" Люция Мухамедшина, студентка 1-ого курса Казанского (Приволжского) федерального университета
|
edu-pervo.my1.ru
РОДНОЙ ЯЗЫК… | Клайпедская ассоциация
Родной язык, с тобою смело шел я вдаль…
ТЮРКСОЙ (Международная организация тюркской культуры) объявила 2011 г. юбилейным годом великого татарского поэта.
27 октября в 18-00 в помещении Клайпедского концертного зала состоится уникальное мероприятие: клайпедская татарская община «НУР» приглашает всех желающих на торжественный вечер, посвящённый 125-летию со дня рождения Габдуллы Тукая (26.04.1886-15.04.1913.).
Трудно сыскать в татарской литературе ХХ века другого писателя, для которого понятия «народ» и «поэт» были до того же неотделимы приятель от друга, как для Тукая.
Габдулла Тукай – из тех художников слова, которые открывали новые горизонты и новые перспективы перед национальной литературой.
В многогранном творческом наследии Тукая непреходящие художественно-эстетические ценности содержатся раньше всего и больше всего в его поэзии.
В истории татарской культуры имя Тукая занимает особое место, сопоставимое со значением Пушкина для русской культуры.
Габдулла Тукай (Тукай Габдулла Мухамедгарифович) родился 26 апреля 1886 года в деревне Кушлауч Казанской губернии (сегодня Арского района Республики Татарстан) в семье приходского муллы. Когда ему было пять месяцев, умер отец. Позднее мать, оставив трехлетнего мальчика бедной старушке на воспитание, вышла замуж и переехала в другую деревню. Через некоторое время мамаша взяла малыша к себе, но вскоре умерла, и 4-летний Габдулла остался круглым сиротой. Так началась горькая бытие «в людях».
Сначала мальчика приютил дед по материнской линии, Зиннатулла, в многодетной и полуголодной семье которого Габдулла оказался лишним ртом. В конце концов дедушка отправил его в Казань, где на Сенном базаре Габдуллу взял на воспитание кустарь Мухаммедвали. Казалось, в этой семье мальчику в первый раз улыбнулось счастье.
Однако вскоре грянула беда: новые родители заболели и решили ворнуть сироту в деревню Училе к деду. Через некоторое время дедушке удалось пристроить Габдуллу в семью крестьянина Сагди из соседней деревни Кырлай.
В 1892-1895 годы мальчик прожил в семье Сагди, в которой не было нужды в куске хлеба.
Здесь Габдулла начал приобщаться к крестьянскому труду. Именно в кырлайский отрезок времени он впервой постиг ощущение любви к народу и близкий земле. «Деревня Кырлай открыла мне глаза на жизнь», — писал стихотворец после этого в своих воспоминаниях («Что я помню о себе», 1909). В Кырлае Габдулла начал учиться. Однако и тут ему было суждено испытать тяжелые дни.
К счастью для мальчика, в начале зимы 1895 года он был взят в семью сестры своего родного отца, Газизы Забировой (Усмановой), — в Уральск. Здесь Габдулла продолжал обучаться в медресе «Мутыгия», посещая русский класс. Шакирдам разрешалось знакомиться с периодической литературой на восточных языках и обучаться русскому. Под влиянием национального просветительского движения учащаяся молодежь поросль требует обновления учебных программ и стремится к светским знаниям.
Тукай-шакирд всем сердцем возненавидел схоластическую учебу. «Тукай-эфенди в медресе считался самым образованным, бойким и сметливым шакирдом», — говорится в воспоминаниях знаменитого артиста Г. Кариева, близкого друга поэта. Несомненно, Тукай обладал сильной волей и большим врожденным талантом. Новые веяния, предвещавшие революционное движение, оказывали на него заметное воздействие в условиях медресе.
При непосредственном участии Тукая выпускается рукописный журнал «Эль-гаср-эль-джадид» («Новый век»), в котором он публикует свои первые ученические стихи и статьи. Он переводит басни Крылова и предлагает их к изданию. Впервые они были опубликованы в прозаическом переводе в 1906-1907 годах в журнале «Эль-гаср-эль-джадид» под названием «Энже бертеклэре» («Жемчужины»). 77 басен появилось в журнале, больше половины из которых переведено из произведений Крылова.
Начавшаяся в стране революция 1905 года всколыхнула жизнь и в Уральске. Здесь появились первые татарские газеты и журналы: «Фикер» («Мысль»), «Эль-гаср-эль-джадид», «Уклар» («Стрелы») и др. В них Тукай сотрудничает и выступает с многочисленными стихами и статьями на темы, поднятые и поставленные революцией, участвует в демонстрациях, волной прошедших по городу.
В начале 1907 года Тукай покинул медресе «Мутыгия». Началась его «вольная жизнь». Стихотворение «Что рассказывают шакирды…» (январь 1907) явилось декларацией поэта, призывавшего молодое поколениежить и работать для помощи народу, ге поддаваться фанатизму и реакции. Немало трудностей лежало на его пути. Революция шла на убыль. В начале 1907 года власти запретили издания органов татарской печати, в которых сотрудничал и работал Тукай.
Июньские события 1907 года, означавшие наступление реакции на демократию, вызвали его отклик стихотворением «Не уйдем!» В ярких строках прозвучал звук поэта-борца, зовущего до конца стоять за честь родины и торжество демократии.
Осенью 1907 года Тукай приехал в Казань – колыбель национальной культуры и истории-, чтобы посвятить себя новым общественным и творческим задачам.
«Светозарная Казань» притягивала богатой и необходимой поэту культурной средой – газетами, книжными издательствами, театром. Много людей встретил Тукай,родственных по мыслям и духу (на снимке -с Камилем М.Тухватуллиным).
Здесь он сблизился с первым татарским большевиком
Х. Ямашевым, вошел в среду писателей-демократов, сдружился с молодежью, группировавшейся около газеты «Аль-Ислах» («Реформа»), которая выходила по инициативе писателя Ф. Амирхана и являлась одним из самых прогрессивных печатных органов.
Казань стала временем расцвета его таланта, временем его человеческой зрелости, временем его славы. Здесь он состоялся как стихотворец, как газетчик, как социальный участник.Появление Тукая в Казани и его первые стихотворные сборники «Габдулла Тукаев тигырьлэре» («Стихотворения Габдуллы Тукаева», I и II части) были встречены демократической интеллигенцией с большим интересом и сочувствием.
Поэт входит в литературные круги и сближается с молодежью, группировавшейся вокруг газеты «Аль-Ислах» («Реформа»). В Казани он с большим воодушевлением отдался творческой работе. Его не покидался идея о необходимости продолжить традиции свободной национальной печати, служащей «своей любимой идее». Частично это осуществлялось в издании сатирических журналов, сначала «Яшен» («Молния»), далее «Ялт-йолт» («Зарница»). Все свои творческие возможности Тукай посвятил этим журналам. Печатаясь в них, он яростно боролся со всевозможными проявлениями реакции.
Совместно с Г.Камалом Тукай в 1908-1909 гг. издает сатирический журнал «Яшен» («Молния»), а с 1910 г. работает в журнале «Ялт-юлт» («Зарница»), фактическим руководителем которого он являлся до конца жизни. В эти годы свободолюбивые мотивы в творчестве Тукая приобретают особую глубину.В предреволюционном творчестве Тукая проявляется единый цикл высокохудожественных поэтических и очерково-публицистических произведений, в которых исчерпывающе ясно и сильно выражено отношение поэта к народу.
Такие его стихотворения, как «Осенние ветры» (1911), «Гнет» (1911), «Дача» (1911), «Чего же не хватает сельскому люду?» (1912), «Надежды народа …» (1913) и др., являются классическими образцами гражданской и социальной лирики, в которых с потрясающей силой реализма раскрыта беда народных масс в капиталистическом обществе — независимо от их национальной принадлежности.
Татарский стихотворец был далек от слепой идеализации народа. Любя его, он не хотел прощать ему темноты, невежества, духовной подавленности, покорности судьбе, стремясь к преодолению этих вековых болезней («Гнет», «Религия и народ», «Рассказ с печки» и др.). В умении распознавать и оценивать сильные и слабые стороны в народном сознании сказалось его революционно-демократическая причастность к своему народу.
В пору нового революционного подъема происходят значительные изменения в жизни поэта. Несмотря на резкое ухудшение здоровья, в 1911-1912 годах он совершает путешествия, имевшие для него большое значение. В начале мая 1911 года Тукай пароходом едет в Астрахань, по пути знакомясь с жизнью Поволжья («Дача», очерк «Маленькое путешествие»).
Здесь он был гостем своего друга – поэта С. Рамиева, встретился с азербайджанским общественным деятелем и писателем Нариманом Наримановым, сосланным сюда за революционные действия в родном краю, и принял участие в маевке, где с речью о празднике 1 Мая выступил Нариманов.
Весной 1912 года Тукай решается на более значительное путешествие по маршруту Уфа–Петербург. В Уфе он встречается с Мажитом Гафури. Они ещё раз убедились в своей идейной и творческой близости.
Прожив в Петербурге 13 дней, 6 мая Тукай покинул столицу и отправился в Троицк. В середине июня он очутился в казахской степи, где надеялся подправить кумысом самочувствие.
Из поездки стихотворец вернулся в Казань в начале августа 1912 г. Даже будучи больным, он продолжал работать в типографии, дыша воздухом, насыщенным свинцовыми испарениями. И при этом продолжал сочинять, несмотря ни на что!
15 апреля 1913 года Габдуллы Тукая не стало. Он умер, прожив неполные двадцать семь лет. Однако, его путь – путь к бессмертию и славе – продолжается…
Сергей Исаев
______________________________
Среди участников мероприятия 27 октября 2011 года – гости из Республики Татарстан
-Лаура Шакирзянова — артистка Татарского государственного академического театра им.Г.Камала,заслуженный деятель искусств РТ, народная артистка РТ.
-Илюса Хузина- певица, лауреат Всероссийских, республиканских и международных конкурсов.
-Ансамбль Народного танца «САЙДАШ» — художественный руководитель Тагир Латифуллин, лауреат международных и всероссийских конкурсов, народный артист РТ.
-Элина Митина-Шигабутдинова (сопрано) –лауреат международных конкурсов г.Санкт-Петербург, Рига.
Литовские поэты и писатели
-председатель Союза писателей Литвы Антанас А.Йонинас,
-председатель Каунаского отделения СПЛ Викторас Рудзянсках,
-референт Клайпедского отделения СПЛ Александр Жалис,
-переводчик Клайпедского отделения СПЛ Альфонсас-Йонас Навицкас,
-актер Клайпедского драматического театра Александрас Шиманскис .
_______________________
Стихи Габдуллы Тукая (выбор редакции сайта)
РОДНОЙ ЯЗЫК
О, как хорош родной язык, отца и матери язык,
Я в мире множество вещей через тебя навек постиг!
Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать,
А после — бабушка меня старалась сказкою унять.
Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет,
И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет.
Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог:
«Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой Бог!»
Перевод: А.Чепуров
***
Хочу разумным быть, чистосердечным
Душа живет стремленьем к свету вечным.
Мне счастие татар дороже жизни,
Дождусь ли я для них хорошей жизни?
До срока думой тяжкой состарен,
Я сам татарин, истинный татарин
Я дал народу обещаний много,
Исполню ль их — известно только Богу
С.Исаев
www.klaipeda1945.org
Берегите родной язык! Текст песня «Туган тел» («Родной язык») Г. Тукая. | Проза жизни
С раннего детства полюбила его сказку «Шурале», которая читала мне мама на татарском языке, наверное, специально, чтобы я училась родной речи, хотя заранее делала перевод, а по картинкам, интонациям и некоторым бытовым словам узнавала сюжет, очередные события в сказке. Ну, а песню «Туган тел» передается татарским народом из поколения в поколение, сейчас это называется «культовой» песней. Это — традиция, это — гимн татарского народа, которые пели мои бабушка и мама, наши гости, мелодию я запомнила навсегда. Даже певица Алсу исполняет эту песню.
Но, к сожалению, заметила, что в гостях молодые, даже некоторые мои городские подруги поют по песеннику, в Башкортостане немногие учат слова родных песен, а московские и питерские вообще с акцентом, своим диалектом. Решила помочь — пусть не ищут, а скопируют и учат. Хотя бы перепишут в песенники. в Санкт-Петербурге, например, я не нашла ни один песенник и диски с татарскими песнями, а ведь там очень много татар. Все заказывают, чтобы здесь купили и отправили им. На родине бывают все реже и реже…
Предлагаю переписки текстов на родном языку Тукая и на русском. Музыку можно найти в интернете, предлагаю этот вариант (караоке): www.karaoke.ru/artists/tatarskaja-narodnaja/song/tugan-tel/
Слова: Тукай Г.
Музыка: народная
www.karaoke.ru/artists/tatarskaja-narodnaja/text/tugan-tel/
И туган тел и матур тел
Әткәм-әнкәмнең теле
Дөньяда күп нәрсә белдем
Син туган тел аркылы
Дөньяда күп нәрсә белдем
Син туган тел аркылы
Иң элек бу тел белән
Әнкәм бишектә көйләгән
Аннары төннәр буе
Әбкәм хикәят сөйләгән
Аннары төннәр буе
Әбкәм хикәят сөйләгән
И туган тел Һәрвакытта
Ярдәмең белән синең
Кечкенәдән аңлашылган
Шатлыгым кайгым минем
Кечкенәдән аңлашылган
Шатлыгым кайгым минем
Долго искала перевод, наконец, нашла, близкий к тексту и духу, действительно, с молоком матери остается ресь, мелодии, потом начинаешь понимать сказки, рассказанные моей бабушкой.
Истончик: gabdullatukay.ru/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=306&Itemid=37
Родной язык
Перевод: В. Думаевой-Валиевой
Музыка: народная
Родной язык! Прекрасный, чистый, святой родительский язык!
Как много я на этом свете через тебя, язык, постиг.
Словами долгих твоих песен меня баюкивала мать,
Не уставал потом ночами я сказкам бабушки внимать.
Родной язык! В тебе едином я помощь находил всегда,
Был с детства раннего понятен ты, словно радость иль беда.
Родной язык! Молясь ребёнком, я трепетал от слов твоих:
«Прости меня за прегрешенья, Творец, спаси моих родных!»
Уважаемые земляне! Любите, цените, не засоряйте свой родной язык — носителя своей родной культуры, добрый язык — ваше лицо, не очерняйте его!
shkolazhizni.ru
Родной язык – твоя душа, твой мир, твой луч…
«Отмечая Международный день родного языка… мы отдаем дань уважения несметному числу существующих в мире языков, культурам, которые они отражают, тому творческому заряду, который придают людям их развитие и формы выражения. В Международный день родного языка все языки признаются равными, поскольку каждый из них уникальным образом отвечает предназначению человека и каждый представляет живое наследие, которое нам следует оберегать» (Коитиро Мацуура, генеральный директор ЮНЕСКО)Международный день родного языка отмечается каждый год с февраля 2000 года. Этот день провозглашен Генеральной конференцией ЮНЕСКО в ноябре 1999 года.
Язык — самый сильный инструмент сохранения и развития нашего материального и духовного наследия. По оценкам ЮНЕСКО половина из 6 тысяч языков мира могут в ближайшее время потерять последних носителей.
Признание и уважение всех языков является ключом к сохранению мира. Каждый язык самобытен. Он имеет собственные выражения, которые отражают менталитет и обычаи народа. Подобно нашему имени мы обретаем родной язык от нашей матери в детстве.
Туган тел
И туган тел, и матур тел, эткэм-энкэмнен теле!Доньяда куп нэрсэ белдем син туган тел аркылы.
Ин элек бу тел белэн энкэм бишектэ койлэгэн,
Аннары тоннэр буе эбкэм хикэят сойлэгэн.
И туган тел! Һэрвакытта ярдэмен берлэн синен,
Кечкенэдэн анлашылган шатлыгым, кайгым минем.
И туган тел! Синдэ булган ин элек кыйлган догам:
Ярлыкагыл, дип, узем һэм эткэм-энкэмне, Ходам!
Габдулла Тукай.
Это же стихотворение в переводе С. Липкина.
Родной язык, святой язык.
Отца и матери язык!
Как ты прекрасен! Целый мир
В твоем богатстве я постиг!
Качая колыбель, тебя
Мне в песне открывала мать.
А сказки бабушки потом
Я научился понимать.
Родной язык, родной язык.
С тобою смело шел я вдаль.
Ты радость возвышал мою.
Ты просветлял мою печаль.
Родной язык, с тобой вдвоем
Я в первый раз молил творца:
«О, боже, мать мою прости,
Прости меня, прости отца».
В Татарстане Законом РТ от 19 февраля 1992 г. № 1448-ХII «О праздничных и памятных днях в Республике Татарстан» устанавливается праздничный день — День родного языка, проводимый 26 апреля. Так 26 апреля — день рождения великого татарского поэта Габдуллы Тукая, отмечавшийся как день поэзии народов Татарстана, получил статус Дня родного языка. В этот день в городах и селах проходят встречи, поэтические митинги, литературно-художественные мероприятия, уроки родного языка.
Родной язык
Мой верный друг! Мой враг коварный!Мой царь! Мой раб! Родной язык!
Мои стихи – как дым алтарный!
Как вызов яростный – мой крик!
Ты дал мечте безумной крылья,
Мечту ты путами обвил.
Меня спасал в часы бессилья
И сокрушал избытком сил.
Как часто в тайне звуков странных
И в потаенном смысле слов
Я обретал напев нежданных,
Овладевавших мной стихов!
Но часто, радостью измучен
Иль тихой упоен тоской,
Я тщетно ждал, чтоб был созвучен
С душой дрожащей — отзвук твой!
Ты ждешь, подобен великану.
Я пред тобой склонен лицом.
И все ж бороться не устану
Я, как Израиль с божеством!
Нет грани моему упорству.
Ты — в вечности, я — в кратких днях,
Но все ж, как магу, мне покорствуй,
Иль обрати безумца в прах!
Твои богатства, по наследству,
Я, дерзкий, требую себе.
Призыв бросаю,- ты ответствуй,
Иду,- ты будь готов к борьбе!
Но, побежден иль победитель,
Равно паду я пред тобой:
Ты – мститель мой, ты – мой спаситель,
Твой мир – навек моя обитель,
Твой голос – небо надо мной!
31 декабря 1911
Валерий Брюсов
Каждому веку нужен родной язык…
каждому сердцу, дереву и ножу
нужен родной язык чистоты слезы —
так я скажу и слово свое сдержу.
Так я скажу и молча, босой, пройду
неплодородной, облачною страной,
чтобы вменить в вину своему труду
ставший громоздким камнем язык родной.
С улицы инвалид ухом к стеклу приник.
Всякому горлу больно, всякий слезится глаз,
если ветшает век, и его родник
пересыхает, не утешая нас.
Камни сотрут подошву, молодость отберут,
чтоб из воды поющий тростник возрос,
чтобы под старость мог оправдать свой труд
неутолимым кружевом камнетес.
Что ж — отдирая корку со сжатых губ,
превозмогая ложь, и в ушах нарыв,
каждому небу — если уж век не люб —
проговорись, забытое повторив
на языке родном, потому что вновь
в каждом живом предутренний сон глубок,
чтобы сливались ненависть и любовь
в узком твоем зрачке в золотой клубок.
О родном языке
Уму и сердцу язык твой проводник,
Без него попадёшь ты в тупик.
Язык твой – жизнь твоя, твои мечты,
Ты без него уже не ты.
Язык твой как родная мать,
Которую не унижать нельзя, не оскорблять.
Его ты должен, друг, благодарить
За то, что правильно умеешь говорить.
Родной язык – твоя душа, твой мир, твой луч,
Люби его за то, что он могуч.
Язык твой – щит, твоё общенье
Не допусти к нему пренебреженья.
Не дай повесить родному языку чужой ярлык.
Наследие твоё – твоя земля и твой язык
И искажать его невеждам не давай,
Об этом ты, дружок, не забывай
Галина Пурга
Родной языкБлагодарю я прежние эпохи,
Ученых и поэтов и народ
За тот язык, что мне вы подарили
И сохранили в самый страшный год!
Благодарю я мать, что мне читала
И, раскрывая каждой сказки смысл,
Она ошибки детства исправляла
И пробуждала к жизни мою мысль.
Благодарю я Куприна, Толстого,
Тургенева и Чехова всегда,
Что мой родной язык обогащали
И поддержали в трудный час меня.
И если в напасть, в годы лихолетья,
Не опустилась я еще до дна,
И если к людям сердце не закрыла,
Заслуга книги то, она моя судьба!
И не имея часто даже хлеба,
Я раскрывала слабою рукой
Своих друзей, проводников,
И время переносило в мир меня иной.
Родная речь, родной язык любимый,
Мы силу черпаем в тебе во все века.
Ты, наша драгоценность, наша сила,
И роль играешь в жизни маяка!
Павлова Лина
liceum9.blogspot.com
Текст песни Габдулла Тукай — и туган тел, и матур тел… перевод, слова песни, видео, клип
Песня на слова татарского поэта ТукаяТуган тел / Родной язык
И туган тел, и матур тел, әткәм-әнкәмнең теле!
Дөньяда күп нәрсә белдем син туган тел аркылы.
Иң элек бу тел белән әнкәм бишектә көйләгән,
Аннары төннәр буе әбкәм хикәят сөйләгән.
И туган тел! Һәрвакытта ярдәмең берлән синең,
кечкенәдән аңлашылган шатлыгым, кайгым минем.
И туган тел! Синдә булган иң элек кыйлган догам:
ярлыкагыл, дип, үзем һәм әткәм-әнкәмне, ходам!
О, как хорош родной язык, отца и матери язык,
Я в мире множество вещей через тебя навек постиг!
Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать,
А после — бабушка меня старалась сказкою унять.
Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет,
И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет.
Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог:
«Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой Бог!»
Tugan Tel / Mother tongue
And tugan bodies and Mathur bodies әtkәm әnkәmneң — body!
Dөnyada kүp nәrsә Belda syn Tugan Tel arkyly .
Iң electric motorcycle bodies belәn әnkәm bishektә kөylәgәn ,
Annar tөnnәr buoy әbkәm hikәyat sөylәgәn .
And tugan bodies! Һәrvakytta yardәmeң berlәn sineң ,
kechkenәdәn aңlashylgan shatlygym , Kaige Minh .
And tugan bodies! Sindә Bulgan iң electron kyylgan dogam :
yarlykagyl , dip , үzem һәm әtkәm — әnkәmne , strokes !
Oh, how nice native language, the father and mother tongue,
I’m a lot of things in the world through you ever comprehended !
First, the language , the cradle rocking , singing mother,
And then — my grandmother tried to appease a fairy tale .
Native language, you helped me understand the joy and from an early age ,
And the pain of the soul when it gets dark in the eyes , clear light fades .
I like you , mother tongue, to utter a prayer first helped :
» Forgive me, father and mother , be generous , my God! »
songspro.ru
Стихи Г. Тукая
Тукай Г.Саз мой нежный и печальный: стихи/ Г. Тукай. — Казань : Мэгариф, 1999.- 143 с.
ВОДЯНАЯ
(Со слов деревенского мальчика)
I
Летний день. Горячий воздух. В нашей речке сам не свой.
Волны трогаю руками и бодаю головой.
Так играл, нырял, смеялся, может, час иль полтора
И подумал, что не скоро разберет меня жара.
Вдруг чего-то забоялся — из воды скорей бегом.
Никого со мною рядом, тишина стоит кругом.
Уходить уже собрался и увидел в трех шагах:
Ведьма страшная присела молчаливо на мостках.
И на солнышке сверкает гребешок златой в руке —
Он, волос ее касаясь, отражается в реке.
Заплела колдунья косы, в речку прыгнула она,
И тотчас ее сокрыла набежавшая волна.
Тут тихонько я подкрался и увидел: на мостках —
Гребешок, забытый ведьмой, что блестел в ее руках.
Оглянулся: тихо, пусто, гребень рядышком лежал,
Я схватил его мгновенно и в деревню побежал.
Без оглядки мчусь, а тело всё трясется, всё дрожит.
Ах, беда какая! Вижу: Водяная вслед бежит.
И кричит мне: «Стой, воришка! Подожди, не убегай!
Стой! — кричит, не унимаясь, — Гребень, гребень мне отдай!»
Я бегу, она за мною, слышу, гонится за мной.
Мчусь. В глазах земли мельканье. Воздух полон тишиной.
Так достигли мы деревни. По деревне понеслись.
И тогда на Водяную все собаки поднялись.
«Гав» да «гав» за ней несется, и собачий громок лай,
Испугалась Водяная, убегать назад давай!
Страх прошел: и в самом деле миновала вдруг беда.
Эй, старуха злая, гребня ты лишилась навсегда!
Я пришел домой и маме этот гребень показал.
«Пить хочу, бежал я долго, утомился», — ей сказал.
Обо всем поведал сразу. И, гребенку теребя,
Мать стоит, дрожа, о чем-то размышляет про себя…
II
Солнце в небе закатилось. Тихо сделалось кругом.
Духовитою прохладой летний вечер входит в дом.
Я лежу под одеялом. Но не спится всё равно.
«Тук» да «тук» я различаю. Кто-то к нам стучит в окно.
Я лежу, не шелохнувшись, что-то боязно вставать.
Но во тьме, от стука вздрогнув, пробудилась сразу мать.
«Кто там? — спрашивает громко. — Что за важные дела?
Что б на месте провалилась! Чтоб нелегкая взяла!»
«Водяная я. Скажите, где златой мой гребешок?
Днем украл его на речке и умчался твой сынок».
Из-под одеяла глянул: лунный свет стоит в окне.
Сам дрожу от страха: «Боже, ну куда же деться мне?»
Мама гребень разыскала и в мгновение одно
Водяной его швырнула и захлопнула окно.
И, встревожась не на шутку, ведьму старую кляня,
Мать, шагнув к моей постели, принялась и за меня.
С той поры, как отругала мать меня за воровство,
Никогда не трогал, знайте, я чужого ничего.
перевод: А.Чепуров
КИСОНЬКА
Сон
Положив на лапки рыльце, сладко-сладко спит она,
Но с пискливым мышьим родом и во сне идет война.
Вот за мышкою хвостатой погналась… как наяву
И, догнавши, тотчас в горло ей впилась… как наяву.
Снится ей: сейчас на крыше кошки ловят воробьев
И мурлычут — видно, рады, что у них удачен лов…
Псы не портят настроенья, не видны и не слышны.
Спит она в покое полном, видя радужные сны.
Пробуждение
Встала кисонька, зевнула, широко раскрыла пасть,
Потянулась, облизнулась и опять зевнула всласть.
Вот усами шевельнула, лапкой ухо поскребла,
Спину выгнула дугою, взглядом стены обвела.
И опять глаза закрыла. Тишина стоит кругом.
Неохота разбираться ни в хорошем, ни в плохом.
Вновь потягиваться стала, сонную сгоняя лень, —
Это делают все кошки и все люди каждый день.
Умная задумчивость и удивление
Вот уселася красиво, принимая умный вид,
Призадумалась — и сразу весь огромный мир забыт.
Совершенно невозможно знать теченье дум ее:
То ль прогресс племен кошачьих занимает ум ее,
Или то, что в лапы кошкам мыши сами не идут,
Или то, что зря у птичек крылья быстрые растут,
Или то, что кур и уток трогать ей запрещено,
Молоко лакать из крынки ей в подвале не дано.
То ли думает о пище — той, что съедена вчера,
То ль о том, что пуст желудок, что поесть давно пора.
Только чу! Раздался где-то еле-еле слышный звук —
И развеялись мечтанья, оживилось сердце вдруг.
Что там? Может быть, за печкой мышка хитрая ползет?
Или, может, это крыса доску под полом грызет?
Протянул ли паутину тут поблизости паук?
И, к нему попавши в лапы, муха стонет там от мук?
Что случилось? Неизвестно, — знают кошки лишь одни.
Видно только, как блеснули у нее в глазах огни.
Тонкая наблюдательность
Встала, важное почуяв: не погас природный дар!
Уши тихо шевелятся, каждый глаз как желтый шар.
Тут поблизости для кошки несомненно что-то есть!
Что же, радость или горе? Вот опять забота есть.
Ждет. Огонь уже зажегся, разгоняя в доме мрак.
Перед зеркалом хозяйка поправляет свой калфак.
В этот вечер богачиха в дом один приглашена,
И в гостях, конечно, хочет покрасивей быть она.
Оттого она и кошку не кормила, может быть:
По такой причине важной кошку можно и забыть!
И глядит печально кошка: вновь голодное житье!
Всё готовы продырявить желтые глаза ее.
Надежда и разочарование
Посмотрите-ка! Улыбкой рыльце всё озарено,
Пусть весь мир перевернется, нашей кошке всё равно.
Знает острое словечко хитрый кисонькин язык.
Но до времени скрывает, зря болтать он не привык.
Но прошло одно мгновенье, вновь является она.
Что же с кошечкой случилось? Почему она грустна?
Обмануть людей хотела, улыбаясь без конца,
Всё надеялась — за это ей дадут поесть мясца.
Всё напрасно! Оттого-то у нее печальный вид,
И опять она горюет, вновь душа ее болит.
Страдание и неизвестность
Так никто и не дал пищи! Как ей хочется поесть!
Стонет, жалобно мяучит — этих мук не перенесть.
Сводит голодом желудок. Как приходится страдать!
На лице печаль, унынье: трудно хлеб свой добывать.
Вдруг какой-то звук раздался от нее невдалеке.
Мигом кисонька забыла о печали, о тоске.
Что за шорох? Что там — люди иль возня мышей и крыс?
Сделались глаза большими, уши кверху поднялись.
Неизвестно, неизвестно! Кто там — друг ее иль враг?
Что сулит ей этот шорох — много зла иль много благ?
Притворяется безразличной
Вот поставили ей чашку с теплым сладким молоком,
Но притворщица как будто и не думает о нем.
Хоть и очень кушать хочет, хоть и прыгает душа,
Как суфий к еде подходит, не волнуясь, не спеша.
Показать она желает, что совсем не голодна,
Что обжорством не страдает, что не жадная она.
Из-за жадности побои доставались ей не раз —
У нее от тех побоев сердце ноет и сейчас.
Подготовка к нападению и лень от сытости
Вот она прижала уши и на землю прилегла, —
Что бы ни зашевелилось, прыгнет вмиг из-за угла.
Приготовилась к охоте и с норы не сводит глаз:
Серой мышки тонкий хвостик показался там сейчас.
Или мальчики бумажку тащат, к нитке привязав?
Что-то есть. Не зря притихла — знаем мы кошачий нрав.
Но взгляните — та же кошка, но какой беспечный вид!
Разлеглась она лентяйкой: ведь ее желудок сыт.
Как блаженно отдыхает эта кошка-егоза.
Незаметно закрывает золотистые глаза.
Пусть теперь поспит. Вы кошку не тревожьте, шалуны.
Игры — после, а покуда пусть досматривает сны.
Материнство
Милосердие какое! Умиляется душа!
На семью кошачью с лаской каждый смотрит не дыша.
Моет, лижет мать котенка, балует, дрожит над ним.
«Дитятко, — она мурлычет, — свет очей моих, джаным!»
Из проворной резвой кошки стала матерью она,
И заботы материнской наша кисонька полна!
От раздумья к удовольствию
Вот она вперилась в точку и с нее не сводит глаз.
Над каким она вопросом призадумалась сейчас?
В голове мелькают мысли — нам о них не знать вовек,
Но в глазах ее раздумье замечает человек.
Наконец она устала над вопросом размышлять,
Удовольствию, покою предалась она опять.
Страх — гнев и просто страх
Вот над кошкой и котенком палка злая поднята,
Как известно, бедных кошек не жалеет палка та.
Мать боится и котенок — нрав их трудно изменить,
Но со страхом материнским страх котенка не сравнить.
Кошка-мать готова лапкой палку бить, кусать сапог,
А котенок испугался — и со всех пустился ног.
Наслаждение и злость
Спинку ласково ей гладят, чешут острое ушко,
Ах, теперь-то наслажденье кошки этой велико!
Тихой радости и счастья наша кисонька полна,
Ротик свой полуоткрыла в умилении она.
Голова склонилась набок, слезы искрятся в глазах.
Ах, счастливое мгновенье! Где былая боль и страх!
Удивительно, чудесно жить на свете, говорят,
Так-то так, но в мире этом разве всё идет на лад?
Всё непрочно в этом мире! Так уж, видно, повелось:
Радость с горем под луною никогда не ходят врозь.
Гость какой-то неуклюжий хвост ей больно отдавил
Или зря по спинке тростью изо всех ударил сил.
От обиды этой тяжкой кошка злобою полна,
Каждый зуб и каждый коготь точит на врага она.
Дыбом шерсть на ней, и дышит злостью каждый волосок,
Мщенье страшное готовит гостю каждый волосок.
Всё кончилось!
Вот она, судьбы превратность! Мир наш — суета сует:
Нашей кисоньки веселой в этом мире больше нет!
Эта новость очень быстро разнеслась. И вот теперь
Там, в подполье, верно, праздник, пир горой идет теперь.
Скачут мыши, пляшут крысы: жизнь теперь пойдет на лад!
Угнетательница-кошка спит в могиле, говорят.
Некролог
В мир иной ушла ты, кошка, не познав земных отрад.
Знаю: в святости и вере ты прошла уже Сират.
Лютый враг мышей! Хоть было много зла в твоих делах,
Спи спокойно в лучшем мире! Добр и милостив аллах!
Весь свой век ты охраняла от мышей наш дом, наш хлеб,
И тебе зачтется это в книге праведной судеб.
Как тебя я вспомню, кошка, — жалость за сердце берет.
Даже черви осмелели, а не то что мыший род.
Ты не раз была мне, друг мой, утешеньем в грустный час.
Знал я радостей немало от смешных твоих проказ.
А когда мой дед, бывало, на печи лежал, храпя,
Рядышком и ты дремала, всё мурлыча про себя.
Ты по целым дням, бывало, занята была игрой,
Боли мне не причиняя, ты царапалась порой.
Бялиши крала на кухне, пищу вкусную любя,
И за это беспощадно били палкою тебя.
Я, от жалости рыдая, бегал к матушке своей,
Умолял ее: «Не надо, кошку бедную не бей!»
Жизнь прошла невозвратимо. Не жалеть о ней нельзя.
В этом мире непрестанно разлучаются друзья.
Пусть аллах наш милосердный вечный даст тебе покой!
А коль свидимся на небе, «мяу-мяу» мне пропой!
перевод: А.Шпирт
КНИГА
Когда душа измучится в борьбе,
Когда я ненавистен сам себе,
Когда я места в мире не найду
И, утомясь, проклятье шлю судьбе;
Когда за горем — горе у дверей
И ясный день ненастной тьмы темней;
Когда в печали белый свет не мил,
Когда не станет сил в душе моей, —
Тогда я в книгу устремляю взгляд,
Нетленные страницы шелестят.
Я исцелен, я счастлив, я живу.
Я пью тебя, отрада из отрад.
И слово, мной прочтенное, тогда
Встает как путеводная звезда,
Бесстрашно сердце, радостна душа,
И суета вседневная чужда.
И, вновь рожденный чистою мечтой,
«Спасибо» говорю я книге той.
И, распрямленный верою в себя,
Я вдаль гляжу с надеждою святой.
перевод: М.Петровых
КОНЧИЛ РАБОТУ — ИГРАЙ!
В один прекрасный летний день, забившись в уголок,
Готовил мальчик поутру учителю урок.
Он книгу толстую читал не отрывая глаз,
И слово каждое ее твердил по многу раз.
Скользнуло солнышко лучом в закрытое окно:
«Дитя, на улицу иди, я жду тебя давно!
Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь,
На воле чудно и светло, тебе пора играть!»
А мальчик солнышку в ответ: «Ты погоди, дружок!
Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок?
И для игры мне хватит дня, оставим разговор.
Пока не кончу, ни за что не выбегу во двор!»
И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он
И снова трудится над ней, ученьем увлечен.
Но в это время под окном защелкал соловей
И слово в слово повторил: «Я жду тебя скорей!
Ты был прилежным, но закрой учебник и тетрадь,
На воле чудно и светло, тебе пора играть!»
Но мальчик молвил: «Погоди, соловушка, дружок!
Ведь если выйду я во двор, кто выучит урок?
Когда закончу, не зови — сам выбегу туда.
Я песню милую твою послушаю тогда».
И, так ответив, замолчал, за книгу взялся он
И снова трудится над ней, ученьем увлечен.
Тут веткой яблоня стучит в закрытое окно:
«Дитя, на волю выходи, я жду тебя давно!
Должно быть, скучно всё сидеть за книгами с утра,
В саду под деревом густым тебе играть пора!»
Но мальчик ей сказал в ответ: «Ах, яблонька, дружок,
Ведь если я пойду гулять, кто выучит урок?
Еще немножко потерпи. Хоть славно на дворе,
Когда уроки за тобой, веселья нет в игре!»
Пришлось недолго ожидать — окончены дела,
Тетради, книжки и пенал исчезли со стола!
И мальчик быстро в сад бежит: «А ну, кто звал меня?
Давайте весело играть!» И началась возня.
Тут солнце красное ему с небес улыбку шлет,
Тут ветка яблони ему дарит румяный плод,
Там соловей запел ему о том, как счастлив он.
А все деревья, все цветы отвесили поклон!
перевод: Р.Моран
ЛЮБОВЬ
Не бывать цветам и травам, если дождик не пойдет.
Что ж поэту делать, если вдохновенье не придет?
Всем известно, что, знакомы с этой истиной простой,
Байрон, Лермонтов и Пушкин вдохновлялись красотой.
От зубов твоих слепящих я стихи свои зажег.
Разве жемчугу морскому уступает жемчуг строк?
Ведь пока не искромсает сердца нам любви клинок,
Что такое наше сердце? — Просто мускулов комок.
Всех сородичей-поэтов я оставлю позади.
Бич любви, свисти нещадно и вперед меня веди!
Я б от царства отказался. Что мне толку в царстве том?
Чем над миром быть владыкой, лучше стать любви рабом.
О, как сладки муки эти, муки тайного огня!
Есть ли кто-нибудь на свете понимающий меня?
Нет! Со мной из всех влюбленных не сравнится ни один.
Я люблю стократ сильнее, чем Фархад любил Ширин.
перевод: Вс.Рождественский
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МЕЛОДИИ
Вчера я слышал — песню кто-то пел,
Ту, что народом нашим сложена.
И я подумал: сколько грусти в ней,
Как беспредельно жалобна она.
Она тревожит сердце. В ней живет
Татар многострадальная душа.
В протяжных звуках — трехсотлетний гнет.
Горька она и всё же хороша.
Да, много тягот испытали мы,
Не сосчитать пролитых нами слез.
Но пламенную верную любовь
Напев свободный сквозь века пронес.
Я изумленно слушал, отойдя
От повседневной суеты земной,
И возникал передо мной Булгар,
И Ак-Идель текла передо мной.
Не вытерпел я, подошел к певцу,
Спросил, коснувшись бережно руки:
«Послушай, брат, что ты за песню пел?»
Татарин мне ответил: «Аллюки».
перевод: В.Тушнова
ПАРА ЛОШАДЕЙ
Лошадей в упряжке пара, на Казань лежит мой путь,
И готов рукою крепкой кучер вожжи натянуть.
Свет вечерний тих и ласков, под луною всё блестит,
Ветерок прохладный веет и ветвями шевелит.
Тишина кругом, и только мысли что-то шепчут мне,
Дрема мне глаза смыкает, сны витают в тишине.
Вдруг, открыв глаза, я вижу незнакомые поля, —
Что разлукою зовется, то впервые вижу я.
Край родной, не будь в обиде, край любимый, о, прости,
Место, где я жил надеждой людям пользу принести!
О, прощай, родимый город, город детства моего!
Милый дом во мгле растаял — словно не было его.
Скучно мне, тоскует сердце, горько думать о своем.
Нет друзей моих со мною, я и дума — мы вдвоем.
Как на грех, еще и кучер призадумался, притих,
Ни красавиц он не славит, ни колечек золотых.
Мне недостает чего-то, иль я что-то потерял?
Всем богат я, нет лишь близких, сиротой я нынче стал.
Здесь чужие все: кто эти Мингали и Бикмулла,
Биктимир? Кому известны их поступки и дела?
Я с родными разлучился, жить несносно стало мне,
И по милым я скучаю, как по солнцу, по луне.
И от этих дум тяжелых головою я поник,
И невольно слезы льются — горя горького родник.
Вдруг ушей моих коснулся голос звонкий, молодой:
«Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой!»
Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей.
«Ну, айда, быстрее, кучер! Погоняй своих коней!»
Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань.
О, Казань, ты грусть и бодрость! Светозарная Казань!
Здесь деянья дедов наших, здесь священные места,
Здесь счастливца ожидают милой гурии уста.
Здесь науки, здесь искусства, просвещения очаг,
Здесь живет моя подруга, райский свет в ее очах.
перевод: А.Ахматова
ПОЭТ
Пускай состарюсь я, беспомощен и сед,
И стан согнется мой под грузом трудных лет,
Душе состариться не дам я никогда,
Она останется сильна и молода.
Пока огонь стиха живет в груди моей,
Я годен для борьбы, я старости сильней.
Ясна душа певца, весна в душе навек,
Она не знает зим, ей неизвестен снег.
Пускай состарюсь я — не стану стариком,
Что богу молится да мелет языком.
На печку не взберусь, вздыхая тяжело,-
Возьму я от стихов мне нужное тепло.
А смерть придет ко мне — я громко запою,
И даже Азраил услышит песнь мою.
Пусть в землю я сойду,- спою в последний раз:
«Я ухожу, друзья! Я оставляю вас…»
перевод: С. Липкин
РАЗБИТАЯ НАДЕЖДА
Я теперь цвета предметов по-иному видеть стал.
Где ты, жизни половина? Юности цветок увял.
Если я теперь на небо жизни горестной смотрю,
Я уж месяца не вижу, светит полная луна.
И с каким бы я порывом ни водил пером теперь,
Искры страсти не сверкают и душа не зажжена.
Саз мой нежный и печальный, слишком мало ты звучал.
Гасну я, и ты стареешь… Как расстаться мне с тобой?
В клетке мира было тесно птице сердца моего;
Создал бог ее веселой, но мирской тщете чужой.
Сколько я ни тосковал бы в рощах родины моей,
Все деревья там увяли, жизни в них нельзя вдохнуть.
И ее, мою подругу, холод смерти погубил,
Ту, которая улыбкой освещала жизни путь.
Мать моя лежит в могиле. О страдалица моя,
Миру чуждому зачем ты человека родила?
С той поры, как мы расстались, стража грозная любви
Сына твоего от двери каждой яростно гнала.
Всех сердец теплей и мягче надмогильный камень твой.
Самой сладостной и горькой омочу его слезой.
перевод: А.Ахматова
РАЗМЫШЛЕНИЯ ОДНОГО ТАТАРСКОГО ПОЭТА
Я пою, хоть жилье мое тесно и старо,
Не боюсь, хоть любимый народ мой — татары,
Хоть сегодня он стрелы вонзает в меня,
Я недрогнувшей грудью встречаю удары.
Я иду, не склонясь к дорожному праху,
Я преграды пинком устраняю с размаху,-
Молодому поэту, коль взял он перо,
Поддаваться нельзя ни соблазнам, ни страху.
Не страшимся мы вражьего злобного воя,-
Как в Рустаме, живет в нас отвага героя.
У поэта бывают и горе и грусть,
Он как море, а море не знает покоя.
От добра я, как воск, размягчаюсь и таю,
И, хваля справедливость, я мед источаю.
Но увижу недоброе дело — бранюсь,
Ух, и злюсь я, как только я подлость встречаю!
Зло и гнусность доводят мой гнев до предела,-
Будто палкою тычут назойливо в тело.
«Что вы делаете?» — вынуждают кричать.
«Тьфу, глупцы!» — заставляют плевать то и дело.
Пусть в меня иногда и стреляют нежданно,
Не кричу: «Это выстрел из вражьего стана!»
«Ты ошибся, товарищ, стрелу убери»,-
Говорю я, как друг, хоть в груди моей рана.
Горьким вышел мой стих, горечь сердца вбирая.
Он испекся как будто, а мякоть сырая.
Соловья ощущаешь в груди, а на свет
Лезет кошка, мяуканием слух раздирая.
Сладкое-горькое блюдо нам кажется вкусным,
Хоть отважно смешал я веселое с грустным.
Хоть и сладость и горечь смешал я в стихах,-
Я свой труд завершу, если буду искусным.
Образцами мне Пушкин и Лермонтов служат.
Я помалу карабкаюсь, сердце не тужит.
До вершины добраться хочу и запеть,
Хоть посмотришь на кручу — и голову кружит.
Путь далек, но до цели меня он доставит.
Не горбат, я не жду, что могила исправит.
Где-то спящие страсти прорвутся на свет.
И небес благодать мои крылья расправит.
перевод: Р.Моран
РОДНАЯ ДЕРЕВНЯ
Стоит моя деревня на горке некрутой.
Родник с водой студеной от нас подать рукой.
Мне всё вокруг отрадно, мне вкус воды знаком,
Люблю душой и телом я всё в краю моем.
Здесь бог вдохнул мне душу, я свет увидел здесь,
Молитву из Корана впервые смог прочесть,
Впервые здесь услышал слова пророка я,
Судьбу его узнал я и путь тяжелый весь.
Запомнились навеки событья детских лет,
Нет времени счастливей, забав беспечней нет.
Я помню, как, бывало, по черной борозде
Шагал со старшим братом я за сохою вслед.
Я многое увижу — ведь жизнь еще длинна.
И ждет меня, наверно, дорога не одна;
Но только где б я ни был и что б ни делал я —
Ты в памяти и сердце, родная сторона!
перевод: В.Тушнова
РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Хоть юнцом с тобой расстался, преданный иной судьбе,
Заказанье, видишь, снова возвратился я к тебе.
Эти земли луговые, чувства издали маня,
Память мучая, вернули на родной простор меня.
Пусть несчастным сиротою в этом я возрос краю,
Пусть томили униженья юность горькую мою, —
Времена те миновали, птицей улетели прочь,
Дни былые вспоминаю, как с дурными снами ночь.
Хоть твои хлестали волны — не пошел мой челн на дно,
Хоть твое палило пламя — не сожгло меня оно,
И поэтому я понял, край мой, истину одну,
Что душа равно приемлет и огонь твой, и волну.
Я постиг, что всё священно: и овин твой, и ручей,
И гумно твое, и степи, и дороги средь полей,
И весна твоя, и осень, лето знойное, зима,
Белые чулки, да лапти, да онучи, да сума.
И овчарки, и бараны — вся родная сторона.
Любо мне и то, что плохо, даже то, чем ты бедна
перевод: А.Ахматова
РОДНОЙ ЯЗЫК
О, как хорош родной язык, отца и матери язык,
Я в мире множество вещей через тебя навек постиг!
Сперва на этом языке, качая зыбку, пела мать,
А после — бабушка меня старалась сказкою унять.
Родной язык, ты мне помог понять и радость с малых лет,
И боль души, когда в глазах темнеет, меркнет ясный свет.
Ты мне, родной язык, изречь молитву первую помог:
«Прости меня, отца и мать, великодушен будь, мой бог!»
перевод: А.Чепуров
СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ
Один человек в очень знойный час
«Жара, говорит, искупаюсь сейчас».
Вот снял он одежду,
Ведерко поднес,
Хотел оплеснуться,
Но… мимо пронес.
Капли не вылил, не то что до дна!
Боится бедняжка: вода холодна.
То ставит ведро, то поднимет ведро —
И так и сяк примеряет хитро,
Но дрожь по телу — аж зуб на зуб,
Пока не взъярился и в сторону — хлюп!
***
Вот такова и моя любовь:
Сердце к любимой всё тянется вновь,
Грежу красавицей наяву,
В сновидениях стоном зову,
Жить без нее, друзья, не могу,
Но только увижу, как заяц бегу.
Встречусь случайно, зажмурю глаза,
Словно меня опалила гроза;
Стихи напишу о лучах этих бус,
А подписать этот стих боюсь…
Слышал я, дорогие друзья,
Отбыла будто царица моя.
Где уж там быть от нее письму!
Не знает меня, я рад и тому.
«Не знает» сказал. А может — как знать? —
Виду не хочет лишь показать?
Сам я об этом и знать не хочу!
Стих ей под ножки стелю, как парчу.
Райским блаженством я истеку,
Если пройдет она по стиху.
перевод: И.Сельвинский
ХВАЛА ТВОРЦУ, СУБХАН-АЛЛА!
Меня наставник школьный с детских лет
Учил старинный соблюдать обет:
Благодарить аллаха мы должны,
Заметив в небе лунный силуэт.
С тех пор, когда на темный небосвод
Луна, тонка или кругла, взойдет,
Благоговейно на нее смотрю:
«Хвала творцу!» — и сердце обомрет.
Не к божеству ведет моя стезя.
Но забывать обычай? Нет, нельзя.
Ведь иногда те самые слова
От всей души твержу, мои друзья!
Когда в толпе внезапно узнаю
Мою любовь, красавицу мою,-
Язык немеет. Где найти слова?
Ведь перед ней как вкопанный стою.
Как новолунье — брови. Как луна,
Лицо сияет. Как она стройна!
«Хвала творцу,- шепчу,- субхан-алла!» —
О боже, как пленительна она.
Но, девушку заметив, Котбуддин,
Или другой невежа, Шамсуддин,
Не скажут никогда высоких слов,
Хоть доживут, профаны, до седин.
«Субхан-алла», — твержу я, не дыша,
Когда идет красавица-душа.
А что сказал при этом Котбуддин?
«Гляди! Во девка! Шибко хороша!»
перевод: В.Ганиев
ШУРАЛЕ
I
Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют… Дивный край!
Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,
На земле его работал — сеял, жал и боронил.
Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик,
А река, народа гордость, — просто маленький родник.
Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.
Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ:
В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет.
От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро.
Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные леса.
Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной — щавель и мята, под березою — грибы.
Сколько синих, желтых, красных там цветов переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе лилось.
Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки.
Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне.
Здесь и музыка и танцы, и певцы и циркачи,
Здесь бульвары и театры, и борцы и скрипачи!
Этот лес благоуханный шире море, выше туч,
Словно войско Чингисхана, многошумен и могуч.
И вставала предо мною слава дедовских имен,
И жестокость, и насилье, и усобица племен.
II
Летний лес изобразил я, — не воспел еще мой стих
Нашу осень, нашу зиму, и красавиц молодых,
И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй…
О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй!
Но постой, я замечтался… Вот бумага на столе…
Я ведь рассказать собрался о проделках шурале.
Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй:
Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай.
III
Разумеется, что в этом удивительном лесу
Встретишь волка, и медведя, и коварную лису.
Здесь охотникам нередко видеть белок привелось,
То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый лось.
Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят.
Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят.
Много сказок и поверий ходит по родной земле
И о джинах, и о пери, и о страшных шурале.
Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес,
И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес.
IV
Об одном из них начну я повесть краткую свою,
И — таков уж мой обычай — я стихами запою.
Как-то в ночь, когда сияя, в облаках луна скользит,
Из аула за дровами в лес отправился джигит.
На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор,
Тук да тук, деревья рубит, а кругом дремучий бор.
Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна.
Оттого, что птицы спали, нарастала тишина.
Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит.
На мгновение забылся очарованный джигит.
Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке,
И топор остановился в замахнувшейся руке.
И застыл от изумленья наш проворный дровосек.
Смотрит — и глазам не верит. Что же это? Человек?
Джин, разбойник или призрак — этот скрюченный урод?
До чего он безобразен, поневоле страх берет!
Нос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги — точно сучья, устрашат и смельчака.
Злобно вспыхивая, очи в черных впадинах горят,
Даже днем, не то что ночью, испугает этот взгляд.
Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых, —
Десять пальцев безобразных, острых, длинных и прямых.
V
И в глаза уроду глядя, что зажглись как два огня,
Дровосек спросил отважно: «Что ты хочешь от меня?»
— Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой.
Но хотя я не разбойник — я не праведник святой.
Почему, тебя завидев, я издал веселый крик?
Потому что я щекоткой убивать людей привык.
Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать,
Убиваю человека, заставляя хохотать.
Ну-ка, пальцами своими, братец мой, пошевели,
Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!
— Хорошо, я поиграю, — дровосек ему в ответ. —
Только при одном условье… Ты согласен или нет?
— Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей,
Все условия приму я, но давать играть скорей!
— Если так — меня послушай, как решишь — мне все равно.
Видишь толстое, большое и тяжелое бревно?
Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем,
На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем.
Щель большую ты заметил на другом конце бревна?
Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!..
На указанное место покосился шурале
И, джигиту не переча, согласился шурале.
Пальцы длинные, прямые положил он в пасть бревна…
Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна?
Клин, заранее заткнутый, выбивает топором,
Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком.
Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой,
Он стоит, не понимая умной выдумки людской.
Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле…
Прищемились и остались в щели пальцы шурале.
Шурале обман увидел, шурале вопит, орет.
Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ.
С покаянною мольбою он джигиту говорит:
— Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит!
Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек.
Весь твой род не буду трогать никогда, о человек!
Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу?
Всем скажу: «Я — друг джигита. Пусть гуляет он в лесу!»
Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне на земле!
Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале?
Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой.
Дровосек его не слышит, собирается домой.
— Неужели крик страдальца эту душу не смягчит?
Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит?
Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу,
На вопрос: «Кто твой обидчик?» — чье я имя назову?
— Так и быть, скажу я братец. Это имя не забудь:
Прозван я «Вгодуминувшем»… А теперь — пора мне в путь.
Шурале кричит и воет, хочет силу показать,
Хочет вырваться из плена, дровосека наказать.
— Я умру! Лесные духи, помогите мне скорей,
Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей!
А наутро прибежали шурале со всех сторон.
— Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчен?
Успокойся! Помолчи-ка, нам от крика невтерпеж.
Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревешь
перевод: С.Липкин
kitaphane.tatarstan.ru